Я не согласен с тем, что вы говорите, но пожертвую своей жизнью,
защищая ваше право высказывать собственное мнение.
Вольтер
Терпимость как качество личности – склонность проявлять уважительное и доброжелательное отношение к иному мировоззрению, образу жизни, убеждениям, верованиям, мнениям, традициям, привычкам, поведению и недостаткам других людей.
Жил-был мальчик с ужасным характером. Отец дал ему мешочек с гвоздями и велел забивать по гвоздю в садовую ограду каждый раз, когда он будет терять терпение и с кем-то ссориться. В первый день мальчик забил 37 гвоздей. В течение следующих недель он старался сдерживаться, и количество забитых гвоздей уменьшалось день ото дня. Оказалось, что сдерживаться легче, чем забивать гвозди… Наконец наступил день, когда мальчик не забил в ограду ни одного гвоздя. Тогда он пошел к отцу и сказал об этом. И отец велел ему вытаскивать по одному гвоздю из ограды каждый день, в который он не потеряет терпение. Дни шли за днями, и, наконец, мальчик смог сказать отцу, что он вытащил из ограды все гвозди. Отец привел сына к ограде и сказал: “Сын мой, ты хорошо вел себя, но посмотри на эти дыры в ограде. Она больше никогда не будет такой, как раньше. Когда ты с кем-то ссоришься и говоришь вещи, которые могут сделать больно, ты наносишь собеседнику рану вроде этой. Ты можешь вонзить в человека нож, а потом его вытащить, но рана все равно останется…
Способность к терпимости служит основой любого продвижения вперед, будь то прогресс человечества, улучшение взаимоотношений между людьми во всех сферах и сторонах жизни или личностный рост. Терпимость — это механизм сдерживания агрессии к раздражителям жизни, позволяющий людям быть такими, какие они есть. Почему справедлив данный тезис? На Земле рядом с нами проживает уже семь миллиардов человек, и каждый из них имеет свой вкус счастья и свободу выбора, как действовать. Кто-то испытывает счастье, занимаясь наукой или искусством, кто-то наслаждается неповторимым вкусом счастья от процесса воспитания детей, а кого-то «колбасит» от алкоголя, наркотиков и разврата. Каждый имеет право на свой вкус счастья и на определенную свободу выбора. Родителям следует поклеить обои в детской комнате с надписью: «Ты можешь быть другим».
Мы имеем право быть самими собой, а другие другими. На этом принципе и основана терпимость. Если мы спокойно, без выплеска эмоций воспринимаем мнения, которые не соответствуют нашим убеждениям, значит, в нас хорошо проявлена терпимость как качество личности. А если мы еще с интересом и желанием понять воспринимаем чуждые нам взгляды, значит, мы явно дружим с терпимостью.
Любой человек колеблется между терпимостью и нетерпимостью. Терпимость – это нетерпимость с противоположным знаком. Проявляя терпимость, мы занимаем место в зрительном зале и наблюдаем за спектаклем под названием «Жизнь». Мы не придаем избыточной важности кому-то или чему-то в этом спектакле и поэтому не создаем избыточный энергетический потенциал, вызывающий равновесные силы для воспитательных уроков. Избыточный потенциал появляется, когда мы пытаемся реализовать свое внутреннее намерение – поднять свою важность. Расталкивая локтями соперников, интригуя и конфликтуя, мы пытаемся пробиться к месту под солнцем. Чужие убеждения и верования – растоптать и сжечь. Никакого нейтралитета и снисходительности к недостаткам других. На дыбу их! Только мы правы, а остальные люди – это ходячие энциклопедии заблуждений и предрассудков.
Если мы терпимы, нам чуждо такое поведение. Мы понимаем, что у нас нет монопольного права на обладание истиной. Человек – это винегрет их стереотипов, убеждений, верований, предрассудков, заблуждений и внушенных психологических установок. Повариха – жизнь сдобрила блюдо предубеждениями и приметами, и получилось то, что кричит: «Это мои убеждения! Они истинны». Пройдет какое-то время, и большинство из нас поймет, что сегодняшние убеждения – это всего лишь – вовремя необнаруженные заблуждения. Открытый и пытливый ум допускает, что его убеждения и установки в силу своей субъективности не могут быть истинными. Наша картинка мира – это всего лишь одна из нескольких миллиардов моделей мироустройства. Нам она нравится. С ней мы себя уютно чувствуем. Но вот по улице идет бабушка. Ей не менее восьмидесяти лет. У нее свое видение мира. С ним она дожила до таких преклонных лет. Значит, ее модель мира жизнеспособна, а вот нашему миропониманию еще нужно подтвердить способность к выживанию.
Терпимость к людям – это следствие нашей покладистости, миролюбия и понимания жизни. Терпимость – это интеграция в человечество. Как можно интегрироваться в человечество, если мы все такие разные? У нас разные интересы, убеждения и верования. Где найти то чудодейственное средство, которое способно устранить все эти преграды? Искать его нужно не извне, а внутри нас. Терпимость – это средство единения помимо убеждений. В терпимости отсутствует идеология. В ней преобладает человечное отношение людей друг к другу, невзирая на контрасты в убеждениях.
Камень преткновения для терпимости, ее антипод – невежество. То, что мы не знаем, для нас не существует. Если мы не знаем оперу, она для нас пустой звук. Увлеченный рассказ о прослушанной опере вызовет у нас зевоту. Если нам не свойственно проявлять терпимость к чужим увлечениям, мы поспешим удрать от непонятной темы разговора.
Проявлять терпимость – это не синоним подражания, бездумной поддержки чужого мнения и не призыв вседозволенности. Терпимость не терпит нетерпимости. В противном случае это говорило бы о неуверенности в себе, лицемерии и слабохарактерности. Мы просто принимаем другого человека таким, каков он есть и не пытаемся его менять. Если мы любим себя, значит, принимаем со всеми достоинствами и недостатками. В той мере, в какой мы принимаем себя, в такой же мере мы терпимо относимся к другим людям. «Непрерывно упражняясь в искусстве выносить всякого рода ближних, — писал Ф. Ницше, — мы бессознательно упражняемся выносить самих себя, — что, по сути, является самым непонятным достижением человека». Терпимость – это не синоним безразличия. Проявив терпимость, мы невольно обнажаем для окружающих свою широту взглядов, высокий уровень культуры, сердечность, чуткость и внимательность. В терпимости много великодушия. Иными словами, подлинное лицо терпимости – человечность, чуткость, максимум неравнодушия и доброты. Терпимость – это вексель другому человеку на право заблуждаться.
Понятие терпимости чем-то с родни тактичности. Если в тактичности определяющее значение имеет не обидеть другого человека, то качественная суть терпимости – это готовность принять другого человека таким, каков он есть без попыток его перевоспитания. Высший пилотаж терпимости – это не просто принятие другого, но и еще стремление обнаружить в нем достоинства. К таким людям относился русский писатель Максим Горький. Он в каждом человеке искал человека. Если не обнаруживал, поражался и снова упорно искал. Обнаружить залежи человека было для него истинным удовольствием. Человеческая руда для него была дороже золотой руды. Всю свою жизнь Горький был человекоискателем. Обнаружив в человеке достоинства, он акцентировал на них взгляд самого человека, пока тот с полным правом мог сказать словами Сатина: «Человек – это звучит гордо!»
Николай Стариков в книге «Сталин. Вспоминаем вместе» пишет о терпимости вождя: «Происходит вопиющее – маршал Голованов… опаздывает на совещание к Сталину. Прилетел в Москву с опозданием. Что случилось? Оказывается, летчик личного самолета Голованова по фамилии Вагапов отправился накануне на свадьбу к своему товарищу. Что произошло дальше, понятно – напился. Разыскали летчика Вагапова только утром. Другой самолет посылать не решились – экипаж ведь не знал аэродрома, где нужно было производить посадку.
Представьте себя на месте Голованова – опоздать на доклад к Сталину! Впервые за всю войну. При моем появлении Сталин, как обычно, посмотрел на часы, стоявшие в углу, вынул свои и, показав их мне, задал один-единственный вопрос: – Что случилось? Видимо, зная мою точность и пунктуальность во всех делах, он и сам был удивлен моим опозданием, считая, что произошло что-то необычное. Коротко доложил я ему о происшедшем, еще не зная, как он на это будет реагировать… Немного походив, Верховный спросил: – Что же вы думаете делать со своим шеф-пилотом? Такого вопроса, прямо сказать, я не ожидал. Доложил о принятом мной решении и уже отданных на сей счет указаниях. – А вы давно с ним летаете? – С Халхин-Гола, товарищ Сталин, – ответил я. – И часто он у вас проделывает подобные вещи? – В том-то и дело, товарищ Сталин, что за все годы совместной работы это – первый случай. Я никогда и мысли не допускал, что с ним может быть что-либо подобное. – Вы с ним уже говорили? – Нет, товарищ Сталин, не говорил. Какой же тут может быть разговор?! – А вы не поторопились со своим решением? Как-никак, не первую войну вместе… Высказанное Сталиным озадачило меня. Подумав немного, я ответил: – Это верно, товарищ Сталин, однако порядок есть порядок и никому не позволено его нарушать, да тем более, как это сделал Вагапов. Да и наказание-то ему невелико, учитывая его проступок. – Ну что же, вам виднее, – заключил Верховный и перешел к вопросам, по которым я был вызван.
Однако этим дело не кончилось, время от времени Сталин спрашивал, где находится сейчас Вагапов, который через несколько месяцев был возвращен все же на свою старую должность… Вот скажите, ну какое дело было Верховному главнокомандующему Сталину до летчика Вагапова? А ведь спрашивал, а ведь мягко так, ненавязчиво помог Голованову принять правильное решение. И ведь свои мемуары маршал Голованов издал уже при Брежневе, когда ему хвалить Сталина и сочинять небылицы не было никакого резона. Кстати, книга маршала при его жизни так и не вышла – было лишь опубликовано несколько глав в журнале. Почему? Потому что ему «где надо» стали указывать, что не мог Сталин так говорить. И говорили это человеку, который все слышал своими ушами! Тому, кто всю войну подчинялся лично Сталину и работал с ним рука об руку…».
