Приветливость   как качество личности – склонность к естественному и безусловному проявлению в вербальной и невербальной формах энергии внутреннего доброжелательного состояния.

        — Учитель, я не понимаю: приходишь к бедняку — он приветлив и помогает, как может. Приходишь к богачу — он никого не видит. Неужели это только из-за денег? — Выгляни в окно. Что ты видишь? — Женщину с ребёнком, повозку, едущую на базар… — Хорошо. А теперь посмотри в зеркало. Что ты там видишь? — Ну, что я могу там видеть? Только себя самого. — Так вот: окно из стекла и зеркало из стекла. Стоит только добавить немного серебра — и уже видишь только себя.

        Приветливость всегда готова помочь другому человеку, чем-то его утешить, приободрить, обрадовать, вернуть хорошее настроение, и делает это приятным голосом, словом, мимикой, энергией своего внутреннего доброжелательного заряда. Она ласкова, сдержанна, обаятельна и привлекательна. Как магнит, она притягивает людей, превращая межличностные отношения в удовольствие и радость.

        Истинная приветливость – продукт человеколюбия. Она необходима людям не для того, чтобы получать от них что-то взамен, по алгоритму: «Поделись улыбкою своей, и она к тебе валютою вернется». Платные мармеладные улыбки – это не приветливость, а корысть, рядящаяся в чужие одежды. Суть приветливости в ее естественности, безусловности, бескорыстности и непринужденности. Там, где появляются условия, разум посеет в душе сомнения, почему нужно «выпрыгивать из платья» при одних людях и облачаться в монашеские одежды при других. Когда душа и разум сомневаются в своей доброжелательности, на поверхность жизни выходят «запасные игроки» приветливости – лукавство, лицемерие, коварство, льстивость и корыстолюбие.

        Окрас суррогатной приветливости зависит от того, в чьи руки она попала и в каких целях используется. Коварство, приветливо улыбаясь, заманит жертву в свои сети и, дождавшись удобного момента, нанесет коварный удар в спину. Педофил приветливостью разрушает недоверчивость малыша. Тем не менее, суррогатная приветливость куда предпочтительнее хамства, грубости, бесцеремонности, бестактности и невоспитанности. Поддельная при­вет­ли­вость боль­шинства аме­рикан­цев несравненно лучше, чем иск­рен­няя неп­ри­вет­ли­вость и недоброжелательность к людям, ко­торые про­дол­жают шагать по бескрайним просторам  быв­ше­го Со­юза. Удивительно, но факт: если долго разыгрывать приветливость, в конце концов, станешь приветливым.

       Эту мысль озвучил еще Ф. Ницше: «Лицемер, который постоянно играет одну и ту же роль, под конец перестает быть лицемером – например, священники, которые обыкновенно в молодости бывают сознательно или бессознательно лицемерами, в конце концов, становятся естественными и делаются тогда именно подлинными священниками, без всякой аффектации: или если этого еще не может достигнуть отец, то, вероятно, достигает сын, которому удается использовать успехи отца и унаследовать его привычку. Когда кто-либо долго и упорно хочет казаться чем-нибудь, то в результате ему уже трудно быть чем-либо другим. Профессия почти каждого человека, даже художника, начинается с лицемерия, с внешнего подражания, с копирования эффектов. Тот, кто всегда носит на лице маску приветливости, должен, в конце концов, приобрести власть над благожелательным настроением, без которого нельзя достигнуть выражения приветливости, — и в результате это настроение в свою очередь овладевает им – он действительно становится благожелательным».

         Нетрудно быть приветливым к любимым людям, к тем, кто тебе нравится, кому ты симпатизируешь. Если существует избирательное правосудие, то избирательной приветливости быть не может. По своей сути приветливость всеобща. Если ты уважаешь людей, видишь в них не тело, а вечную духовную сущность, то будешь неизменно проявлять приветливость, будь перед тобой бомж или проститутка. Не надо их в буквальном смысле любить. Перефразируя известные сроки, нужно занять позицию: «Бомжа ты можешь не любить, но уважать его обязан». В каждом из нас частичка Бога, и если бомж существует, значит это кому-то нужно. Персонал гостиниц, ресторанов, поликлиник не обязан, чтобы быть приветливым, любить всех своих клиентов и пациентов. Но он должен испытывать симпатию к людям, проявлять к ним внимание, уважительность и доброжелательность. Тогда и приветливость будет естественной и непринужденной.

        На приветливость распространяются правила духовной арифметики, согласно которой, подарив одну улыбку, можно получить в ответ сотни. Согласно арифметике, если у нас было по одному яблоку, и мы дали их друг другу, у нас так и останется по одному яблоку. Приветливость, как  бумеранг, возвращается назад уже обогащенная людской симпатией и доброжелательством.  Но дело тут не в возврате, а в ощущении вкуса счастья от того, что кому-то стало жить лучше и веселее. Обладатель приветливости знает насколько это ощущение приятнее эгоистичного удовлетворения какой-либо материальной потребности.

       Проявленная приветливость надежно оседает в памяти других людей как приятное воспоминание. Мощная духовная энергия сердца человека, ее пославшего, никогда не забывается и высоко ценится.   В замечательной книге Яффы Элиаха «Хасидские рассказы о Холокосте» есть история о раввине, жившем в Данциге в 1930 году. Каждое утро он выходил на прогулку и приветствовал каждого мужчину, женщину или ребёнка тёплыми и сердечными словами «Доброе утро». Прошли годы, рабби перезнакомился с большинством жителей города… и всегда приветствовал их, называя по имени. За городом была ферма. Проходя мимо неё, рабби здоровался с хозяином: — Доброе утро, герр Мюллер. — Доброе утро, герр Раббинер, — отвечал тот. Когда разразилась вторая мировая война, рабби перестал ходить по городу, а герр Мюллер присоединился к СС. Рабби потерял семью в лагере смерти «Треблинка», его самого бросили в «Освенцим». Однажды еврейских заключённых поделили на две группы. Они проходили мимо нацистского офицера. Одним он командовал идти налево, в газовые камеры, другим — направо, их ожидал рабский труд. К тому времени рабби, страдавший от голода и болезней был похож на «ходячий скелет». Когда он подошёл поближе, голос, направлявший людей направо или налево, показался ему знакомым. Вскоре он увидел лицо человека, посылавшего людей на смерть или оставлявшего их жить. Поравнявшись с офицером, рабби услышал собственный голос: - Доброе утро, герр Мюллер. — Доброе утро, герр Раббинер! — был  ответ, — Что вы здесь делаете? Ничего не сказав, рабби печально улыбнулся. Через мгновение герр Мюллер поднял хлыст и указал рабби направо, жить. На следующий день рабби был переведён в лагерь с более лёгким режимом и, в результате, дожил до конца войны».