УРОКИ «ВЕХ»
(к 100-летию сборника)

Игумен Вениамин (Новик)

Известный публицист и переводчик М.О.Гершензон предложил в 1908г. нескольким мыслителям, философам высказаться по проблемам современности. Так и возник знаменитый сборник статей о русской интеллигенции. В этот сборник вошли статьи Н.Бердяева, С.Булгакова, тогда еще не священника, самого Гершензона, А.Изгоева, Б.Кистяковского, П.Струве, С.Франка. Четверо из этих авторов участвовали в тематически близких сборниках: «Проблемы идеализма» (1902) и «Из глубины» (1918). И вот эти семь авторов, не сговариваясь друг с другом, заговорили об одном и том же. Заговорили о мировоззренческой болезни того времени -  позитивизме, нигилизме, утилитаризме. Потом критики стали их упрекать в том, что у них противоречия, что сборник оказался таким неоднородным. Ну, конечно, есть кое-какие противоречия, но в целом все эти семь авторов говорят, в общем-то, об одном и том же. Если вот коротко сказать, а о чем же они говорят, в чем положительная суть их послания – они говорят о вечных ценностях. Тема вроде бы старая, риторическая, но в эпоху социальных потрясений она становится актуальной. Ну, а можно ли говорить о вечных ценностях в то время, когда народ страдает? Ведь тонущему человеку мы не будем читать цикл лекций по догматике, тонущего человека надо спасать. И вот в этом, собственно, основной конфликт был, потому что лево-радикальная интеллигенция считала, что безнравственно читать лекции по догматике о вечных ценностях, о христианстве, о Боге, когда народ страдает. Радикальная интеллигенция хотела блага народу, возникло народничество – «хождение в народ». Да, вроде бы «дело надо делать, а не философствовать». И вот здесь состоялся как бы разговор глухонемых. Одни говорили про вечные ценности, о примате внутренней духовной жизни над внешними формами жизни. А другие ратовали за структурные (социальные) перемены, по-руссоистски веря в изначально добрую природу человека.  Человек-то по своей сути хороший, просто общественная система плохая. Вот надо систему изменить, царизм упразднить, аннулировать «православие, самодержавие, народность», убрать все эти препоны, и тогда естественная жизнь, собственно сама собой и восстановится. Царизм в сознании этой интеллигенции был особенно демонизирован, считался радикальным злом, с устранением которого жизнь должна была сама нормализоваться. Семь авторов «Вех» смотрели глубже. Не предлагая никаких политических рецептов, они обратили внимание на сам строй мысли левых радикалов, которые близоруко не видели, что революция сметёт не только царя, но их самих.

Здесь можно вспомнить, что сам по себе этот спор далеко не новый. Можно вспомнить знаменитое письмо В.Белинского к Н.Гоголю (1847), где он упрекает Гоголя в том, что он «ударился в религию». Заходясь в своём антиклерикализме, Белинский, один из «отцов» русской интеллигенции, так и не понял религиозных основ жизни. Можно вспомнить и противоположный пример: магистерская диссертация В.С.Соловьева «Кризис западной философии» (1874) была посвящена критике позитивизма, т.е. базаровщине во всех её модификациях, начиная от бытовой – до наукообразной.

Люди религиозные, т.е. с открытым типом сознания, сборник одобрили, потому что для них вечные ценности: Бог, Истина, Добро, Красота  – это не пустые звуки, это действительно  существует. Вот такими верующими людьми, которые положительно отозвались о «Вехах» были: Евгений Николаевич Трубецкой, Василий Васильевич Розанов, Андрей Белый, Петр Столыпин, архиепископ Антоний (Храповицкий), будущий глава русской зарубежной церкви. А отрицательные отклики дали – это, конечно, Ленин, который назвал сборник «энциклопедией либерального ренегатства» и  «Вехи» «манифестом кадетов». (Опускаю другие хамские определения Ленина). Интересно, что самый главный кадет Павел Милюков тоже ополчился против «Вех». Милюков переполошился даже, что «Вехи» сорвут революцию и предпринял агитационное турне по России, критикуя этот сборник. Интересно заметить, что критики «Вех» - вовсе не мыслители, а скорее публицисты левого толка. Отрицательный отклик Д.Мережковского представляется каким-то недоразумением. Возможно, у него был какой-то личный конфликт с Гершензоном.   Был издан даже антивеховский сборник «Интеллигенция в России» (СПб, 1910), содержащий, наряду с другими статьями (всего восемь), большую статью (почти 100 стр.) П.Милюкова. Основное обвинением в адрес сборника «Вехи» состояло в его якобы реакционности. Со страниц антивеховского сборника как бы звучало рефреном : «Вот вы со своими вечными положительными ценностями покажите, как всё это работает, как это облегчит страдания народа!» Но свидетельство о положительных ценностях не обязательно предполагает немедленное указание механизмов их приложения. Меняется в целом мировоззрение человека, меняется представление о должном и недолжном, что допустимо, а что вообще недопустимо. То, что часто допустимо для безбожника (абстрактный конструктивизм), недопустимо для человека верующего, имеющего более органический эволюционный  тип мышления.

И вот, таким образом,  опять и опять возникает этот самый главной вопрос:  в чем же основная причина трагедии российской жизни? Солженицын  говорил, что основная беда, основная причина, если совсем коротко говорить о русской трагедии – это то, что «люди забыли Бога». Слово «Бог» для человека верующего наполнено глубоким смыслом: если есть Бог, то есть и человек, сотворённый по образу Божию. Тогда есть свобода и достоинство человека. Вера в Бога пробуждает благоговение человека перед Божиим творением и перед ближним. Этот мир нельзя кромсать, даже по-научному, как вздумается. А для неверующих позитивистов и наукопоклонников сциентистов жизнь – это всего лишь «форма существования белковых тел», химия то есть, дарвинизм,  а общество – большой инкубатор - это предмет для всякого рода манипуляций и экспериментов.  И в этом трагедия взаимонепонимания, потому что это два разных типа сознания. Люди верующие, на мой взгляд, могут быть людьми с открытым сознанием, совсем не догматизированным (как авторы «Вех»). А для позитивистов догмой становятся последние научные новинки, вроде какого-нибудь марксистского экономизма, в котором имеется лишь доля истины, которая выдаётся за всю истину. И в целом весь пафос «Вех» направлен именно против одномерного позитивизма и квазинаучного сциентизма.

Напомню что такое позитивизм. Какая онтология в позитивизме? – Никакой. Есть лишь измеримая материя, наблюдаемые факты,  всё остальное вторично. Какая метафизика? Тоже никакой. Там ни онтологии, ни метафизики нет. Есть только физика, химия, дарвинизм и  истмат. Это как бы материалистическая философия науки. Гносеология какая? Сциентизм (чего нельзя измерить, того как бы и нет). Какая этика? Отрицание трансцендентного начала порождает нигилизм. Казалось бы, нигилизм должен порождать цинизм. Так оно и было. Но у некоторых чудиков из нигилизма следовал морализм, готовность идти на жертвы ради блага народа. Такие тоже были. Нигилизм в этом случае порождал утилитарную этику, попытку получить измеримый результат как можно быстрее. Многие самой яркой статьей считают в «Вехах» статью Франка «Этика нигилизма». Что такое нигилизм? Отрицание опять же вечных ценностей – Бога, вселенских этических универсалий, добра, справедливости, это все считалось как бы условным, относительным, это все лишено абсолютного измерения. Таким образом, с точки зрения философской, позитивизм это редуцированное наукообразное направление, склонное и идолопоклонству. Происходит сакрализация и абсолютизация относительного, т.е. классическое идолопоклонство. Берется какой-то отдельный аспект из мировоззренческого спектра и абсолютизируется. Таким образом, собственно, вот эта леворадикальная интеллигенция и получилась. Но это, правда, односторонности, правда сиюминутности. Правда момента. На большой дистанции все это проваливается, разваливается. Вот можно вспомнить известную евангельскую притчу о сеятеле. Некоторые зерна попали на камень, вообще не выросли, некоторые зерна попали на почву слегка увлаженную, они выросли, росток пошел-пошел, росло-росло, а потом все заглохло. И только те зерна, которые попали на хорошую почву, те, действительно, выросли. Так вот марксистко-ленинская, редуцированная позитивистическая философия и все её практически последствия похожи на эти зерна, которые попали на плохо увлаженную почву. Т.е. вроде бы «пошло», вроде бы что-то начало расти, вроде бы положительные какие-то результаты там и пятилетки, и вдохновение, и песни энтузиастов, а потом все заглохло почему?  Потому что изначально было не на той почве, нужны твердые основания для дома, построенного на камне, а не на песке квазинаучных теорий. Очередная вавилонская башня (коммунизма) разрушилась с Божией помощью.

И вот так же получается с вечными ценностями. Вроде бы мы их в научном смысле многие не ощущают, вроде бы они где-то витают, «объективный идеализм»… многим кажется,…если они вообще… А откажись от них этих ценностей,  и со временем всё начинает, в общем-то, разваливаться и проваливаться. И вот Бердяев и Булгаков упрекают интеллигенцию, что у неё полное отсутствие интереса не только к религии, но и к философии и даже к русской классической литературе. Глухота к Владимиру Соловьеву, которого леворадикальная интеллигенция никак не оценила. Глухота к Достоевскому.  Тут какая-то философская нечувствительность, какая-то поверхностность ума, что ли. Все это на практике приводит к различным формам одержимости, к беснованию, как это ярко показал Достоевский в «Бесах». Без «Бесов» Достоевского не поймешь, почему в СССР был план по поимке всякого рода  «врагов народа» и «шпионов».

Важно заметить, что это зауженность сознания приводила левых радикалов не только к неспособности различать добро и зло, но и к полной неспособности разбраться в людях. Розанов заметил, что интеллигенция настолько в своей одномерной линейности ослепла, что она даже перестала различать лица. Например, революционеры много лет сотрудничали с Азефом и не могли понять кто это такой. Розанов, когда посмотрел на Азефа, на этого жулика, левого радикала и агента нескольких спецслужб, живого персонажа из «Бесов» Достоевского, воскликнул: «Так это же бандит!» А все ему говорили: «да какой же бандит, мы его знаем много лет, да вы что, это совсем не бандит». Так вот эта духовная слепота, неспособность вообще отличать добро от зла даже на уровне физиогномики – очень характерна для редуцированного типа сознания.

Конечно, сборник «Вехи» поднял мировоззренческий спор, это не политическая книга. Это скорее философско-, религиозно-, отчасти публицистическая книга. Она, конечно, не политическая, никаких политических рецептов, программ, ничего этого нет. Это спор, разговор о  метафизических вещах, о ценностях, о том, что в конечном итоге определяет наше поведение, хотя не всегда мы это высказываем вслух. Имеет ли сборник «Вехи» какое-то актуальное значение сегодня? Я думаю, что все-таки имеет, поскольку этот спор не закончен, мы до сих пор в России не можем определиться в основных вещах. Спорим, как герои Достоевского, -  «есть Бог или нет». Но вопрос не только о Боге, имеется вопрос о ценностно-этических универсалиях.  И в этом смысле «Вехи» остаются актуальными. Это связано и с возрождением Русской Православной Церкви, с изданием большого количества религиозно-философской литературы. Сложность-то еще в том состоит, что бы показать как этические ценности связаны с реальностью и обыденностью нашей жизни. И в тоже время не забывать о Боге, и о вечности, и помнить о том, что без универсалий человеческой культуры ничего не получится.  С.Булгаков упрекал интеллигенцию – в том, что она с Запада только атеизм заимствовала. Запад как был христианским, так и остался. Пускай там христианство сублимировалось, перешло в какие-то иные формы,  культуру, в вежливость, в традицию, в мастерство социальной коммуникации. Пускай хотя бы это там произошло. Все-таки западная культура – христианская культура. Наши интеллигенты этого ничего не заметили, увидели там только атеизм, безбожный марксизм, схватились за политические отмычки для решения социальных проблем.

Закончить я хочу цитатой из замечательной статьи Булгакова «Героизм и подвижничество», где он пытается определить природу русской интеллигенции: «Религиозна природа русской интеллигенции. Достоевский в "Бесах" сравнивал Россию и, прежде всего ее интеллигенцию, с евангельским бесноватым, который был исцелен только Христом и мог найти здоровье и восстановление сил лишь у ног Спасителя. Это сравнение остается в силе и теперь. Легион бесов вошел в гигантское тело России и сотрясает его в конвульсиях, мучит и калечит. Только религиозным подвигом, незримым, но великим, возможно излечить ее, освободить от этого  легиона. Интеллигенция отвергла Христа, она отвернулась от Его лика, исторгла из сердца своего Его образ, лишила себя внутреннего света жизни и платит, вместе со своей родиной, за эту измену, за это религиозное самоубийство…. Вот что совершила наша интеллигенция – «религиозное самоубийство», то, чего на Западе не было, несмотря на всю эпоху Просвещения и все прочее, там все-таки они до этого не дошли. Но странно, – она не в силах забыть об этой сердечной ране, восстановить душевное равновесие, успокоиться после произведенного над собой опустошения. Отказавшись от Христа, она носит печать Его на сердце своем и мечется в бессознательной тоске по Нем, не зная утоления своей жажде духовной».

Т.е. часто по поведению люди остаются христианами, способными к самопожертвованию, к каким-то духовным подвигам, а голова забита нигилизмом, атеизмом, материализмом, химией какой-то, как говорил один из героев «Братьев Карамазовых»: «Подвинься, ваше преподобие, химия идет». Вот голова химией и политэкономизмом забита, а в измученном сердце всё еще Христос живет. Вот в этом раздрае нашей интеллигенции она, в общем-то, и продолжает существовать и мне кажется помочь преодолеть этот раздрай сборник «Вехи» может.

Я думаю, что «Вехи» не только не устарели, а наоборот, свою актуальность всё более набирают. Потому что все эти проблемы они так и остались нерешенными. Правовой нигилизм сегодня есть? Есть. Статья Б.А.Кистяковского в защиту права актуальна? Актуальна. Все наши так называемые  «реформы» провалились по одной простой причине, что без сильной судебной власти, без правовой системы никакого рынка не будет. Будет не либерализм, а будет первобытная анархия, собственно, что мы и получили. Вульгарный материализм есть в виде потребительства? – Есть. Значит - «Вехи» остро актуальны. Утилитаризм есть, который у нас  называют словечком «прагматизм»? Прагматизм, утилитаризм в нашем контексте означают ориентацию на быстро достижимый эффект. Никто, конечно, не против быстрых эффектов, но очень часто побочные результаты таковы, что средство оказывается хуже болезни. Значит - «Вехи» актуальны. Если наша современная интеллигенция не будет читать «Вехи» - это будет хуже не для «Вех», это будет хуже для самой этой интеллигенции. Значит, будем ходить по кругу еще раз, только теперь с компьютером подмышкой. Я не вижу почти никакой разницы в психологии. «Вехи», на мой взгляд, точно также актуальны, как они были актуальны в то время. Ведь обратите внимание – у нас как бы языка нет. Говорим охотно о чем угодно, о 1991 годе, о ценах на нефть, о чем угодно готовы говорить, только не о системе ценностей и о приоритетах. Мы как бы язык потеряли, поэтому мы «Вехи»-то и не понимаем. Позитивизм сам себя не понимает, так как не может выйти за свои пределы. Поэтому для многих это пустая книга, какая-то рухлядь столетней давности, которую надо выкинуть и – вперед! А куда «вперед», если мировоззрения нет, не продумана система ценностей? Куда «вперед», с чем «вперед», не понятно, не правда ли? История нам преподала урок – построения псевдоцарства, новой «вавилонской башни» - первого в мире безбожного государства – башни, которая рухнула в смехотворно короткий срок – 70 лет. (У Бога есть чувство печального юмора, как видим). Нужно уметь различать «знамения времен» (Мф.16.3)! Поэтому мы снова возвращаемся в библиотеку, снова за письменный стол садимся как школяры,  снова внимательно с карандашом в руках конспектируем «Вехи». Поэтому их надо снова конспектировать, наизусть надо учить, петь надо на восемь церковных гласов, пока не дойдет до сознания! Со столетием «Вех» вас!

http://www.vehi.net/vehi/uroki_veh.html