2.3. Генезис интеллигентности

У каждого государства есть своя единая для всех граждан система ценностей. Это и территория, и правительство, и законы, и традиции, и многое другое. И все это является общим, не зависящим ни от национальности, ни от вероисповедания, ни от образования, ни от занимаемой должности. Территория обозначена границами, правительство – функциями, законы – содержанием и т.д. Важную, хотя и чрезвычайно скромную, незаметную роль в системе ценностей играет менталитет его граждан, т.е. совокупность характерных для человека качеств, которая гражданами данного государства считается правильной и поэтому приветствуется, прививается и проявляется. Как правило, менталитет формируется стихийно под влиянием тех иных обстоятельств. Когда он приобретает свойства, отличающие жителей какого-либо государства или представителей некоторой национальности от жителей других государств или представителей других национальностей, о нем говорят как о признаке, характерном для нации. Так, например, немцев характеризует педантичность, англичан – консерватизм, евреев – предприимчивость.

Издавна на Руси формировался, менялся, утверждался, искажался, корректировался, одним словом, создавался свой менталитет. В силу того, насколько развивалось гражданское самосознание, насколько оно было интегрированным, настолько конкретным был образ человека, считавшегося у русских людей достойным почитания. Долгое время решающую роль играла состоятельность человека, проявляющаяся в размере принадлежащего ему имущества. Таких людей традиционно почитали.

С крещением Руси ее граждане узнали Иисуса, и каждый христианин в силу своего духовного развития стал стремиться к безгрешности, а некоторые и к святости. Образ Иисуса вошел в менталитет русского человека, как чрезвычайно положительный, идеальный, но практически почти недосягаемый.  

А позже выяснилось, что быть правильным, как Иисус вовсе не достаточно. Любить можно ближнего своего, а врагу нужно давать отпор, иначе он тебя одолеет. Для этого нужны любовь не только к своим близким (отцу, матери, братьям, сестрам, мужу, жене, сыну, дочери), но и ко всему честному народу, живущему на земле русской, и к самой земле тоже. В одиночку врага не одолеть. Еще нужны храбрость и отвага, воля и доблесть. А тех, кто под страхом был способен землю свою вместе со стариками, женщинами и детьми отдать на поругание врагу, подвергали позору и презирали.  

В конце XVIII столетия русские люди закрепили уважительное отношение к доблести, чести и достоинству.

Примерно так формировался в сознании наиболее образованных русских людей образ гармонично развитой, - говоря современным языком, - личности. И процесс формирования продолжался приблизительно до середины XIX столетия.

А потом мнения разделились.

Особой остроты разногласия достигли в вопросах о будущем России. Одна, более консервативная часть, отдавала предпочтение традиционному пути развития, базирующемуся на исконно русских ценностях, другая – ориентировалась на западные. Одни ратовали за сохранение своей национальной самобытности, другие ничего привлекательного в этом не видели.

Одни были за эволюционный путь, за преобразование самого человека, его души, возлагая при этом надежды на православную традицию и сугубо национальные черты русского народа. Это были по-настоящему интеллигентные люди.

В отличие от них, представители радикально настроенной категории были уверены в перспективности решительных преобразований, совершенных силой народного движения и революцией.

И одни, и другие представляли собой наиболее образованные слои общества, поэтому и тех, и других называли интеллигенцией. Но фактически между ними была огромная и принципиальная разница. Одни с уважением относились к личности, ее собственности и не допускали мысли о насилии, другие были одержимы стремлением отобрать и поделить. Одни надеялись довести до совершенства русского человека и построить богатое, не хуже чем на Западе, государство, другие видели в мужике лишь ударную силу в революционных, боевых и трудовых схватках, послушно исполняющую призыв, приказ, клич вождя.

С залпом Авроры уважение к подлинной интеллигенции почти исчезло. Но, слава Богу, не у всех.