ИНТЕЛЛИГЕНТ. ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ. ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

Феликс Лурье 

 

Ясность в терминологии позволяет избежать ненужных баталий и невинных заблуждений.

Блез Паскаль

Ищите за словом его содержание, изучайте условия данного времени и данной общественной формы.

П. Л. Лавров

Нередко мы о чем-то в запальчивости спорим, самонадеянно рассуждаем, не дав определения предмету, о коем идет речь. Д. С. Мережковский объявил первым интеллигентом Петра Великого, потому что «единственные законные наследники, дети Петровы, — все мы, русские интеллигенты»¹. Н. А. Бердяев назвал А. Н. Радищева первым интеллигентом, потому что он в «Путешествии из Петербурга в Москву» произнес: «Душа моя страданиями человеческими уязвлена была»². Кто из них интеллигент и кто первый? Не следует ли прежде уяснить, кто такие интеллигенты, дать этому термину определение, хотя бы не всеобъемлющее?

Отдаленные, чуть заметные признаки интеллигенции отыскиваются в греческих полисах, в появлении демократической формы правления, светской поэзии, философии, искусства. Эллинская культура, воспринятая Римом, сделавшись греко-римской, завоевала значительные территории Древнего мира. Существенные изменения в жизни Европы начались с появлением христианства. Сильнейшим потрясением было Великое переселение народов — массовое вторжение гуннов, сарматов, германских, славянских и других племен в пределы Римской империи, — ввергнувшее Европу в «темные века» Средневековья³. В IX–XI веках из единой христианской церкви образовались Западная (Католическая) и Восточная (Православная). В XVI веке Западная церковь раскололась на Католическую и Протестантские. Средневековая цивилизация была церковной, духовенство главенствовало во всех областях жизнедеятельности, светскость исчезла.

Закат Средневековья начался с торжества итальянского Ренессанса. До него промелькнули «Каролингское обновление» во Франкском государстве при Карле Великом, Людовике Благочестивом и Карле Лысом (условно 781–877) и «Оттоновский Ренессанс» в Германии при королях Оттонах I, II и III (около 936–1002). Это были образовательные реформы словесности и права, призванные повысить грамотность духовенства и придворной знати. «Каролингское обновление» побудило к сохранению и копированию рукописей римских авторов. «Оттоновский Ренессанс» добавил к ним византийские (греческие). Третье из европейских средневековых Возрождений наблюдается в XII веке при появлении университетов — учебных корпораций наставников и студентов, обладавших не слыханной до того независимостью от церковной и светской властей. При обучении в них использовались копии трудов древних писателей и философов, изготовленные в монастырских скриптериях⁴. Студенты, изучая по ним латынь и греческий, знакомились с содержанием текстов, что и явилось первым толчком к появлению итальянского (европейского) Ренессанса.

Знакомясь с романскими и греческими манускриптами и артефактами, люди Возрождения творили самобытное искусство, поэзию, философию, законодательство. К середине XV столетия изменившиеся образ жизни и сферы деятельности привели к появлению нового человека, свободного от церковных догм, вытесненных стремлением к знаниям, к новым идеям, идеям гуманизма.

Гуманизм (лат. humanus — человечный) — направление человеческой мысли, выступающее в защиту свободы и достоинства личности, за освобождение от схоластических взглядов и идеологического закрепощения, всестороннее развитие человека, человечность во всех сферах деятельности.

Гуманизм не профессия, а форма существования, образ мыслей. Среди гуманистов были не только поэты, ученые, художники, но и шерстяники, банкиры, купцы, священнослужители. Одни вышли из очень богатых семей, другие — из бедных. Гуманисты объединялись в корпорации по взглядам, духовной близости, содружеству индивидуальностей. Они не боролись за единство мыслей, поощрялась самобытность, их сообщества имели корпоративные цели: содействие просвещению, сопротивление тирании, борьба с продажей государственных должностей, воровством и взяточничеством, с бедностью как злом, опасным для существования государства. Гуманисты, противясь феодальным отношениям, вырвали науку из повиновения теологии, развили в людях уверенность в себе, чувство достоинства, значимости, заставили политиков прислушаться к философам и поэтам. Они проповедовали культ познания, соперничества, прославления выдающихся достижений в науке и искусстве, полагали, что бедствия порождаются невежеством, что совершенство знаний приближает к Богу. Основные принципы гуманизма почерпнуты в философии и литературе древних, гуманисты вдохнули жизнь в обновленную европейскую культуру. Они задавали тон во всех областях человеческой деятельности. Среди людей Ренессанса гуманисты стояли первыми. Не от этого ли эпоха Ренессанса самая успешная в истории Западной Европы?

Культура (лат. Cultura — возделывание) — 1) совокупность общественных, духовных, производственных достижений людей; 2) уровень просвещенности, знаний, воспитанности, развитости интеллекта; 3) сфера деятельности в области просвещения, распространения знаний о достижениях искусства, науки, о всех результатах духовной, интеллектуальной и художественной жизни⁵.

Приведем упрощенное определение культуры.

Культура — все, что создано руками и разумом человека; подразделяется на материальную, духовную и человеческих отношений.

В 1375 году канцлером Флорентийской коммуны избрали поэта и переводчика Колуччо Салутати (1331–1406). Миланский тиран Галеаццо Висконти говорил, что послания мессера Колуччо «приносят ему больше вреда, нежели тысяча флорентийских всадников»⁶. Один из первых гуманистов, Салутати своей деятельностью был столь полезен Флоренции, что горожане пожелали впредь избирать на высокие административные посты не родовитых, а умных, талантливых людей. Коммуна поощряла просвещение горожан, церковные власти не отставали от светских. Невежество сделалось постыдным⁷.

Гуманисты европейского Возрождения — прямые предшественники западных интеллектуалов и отчасти русских интеллигентов, что-то они взяли у членов академии «Каролингского обновления», творцов «Оттоновского Ренессанса» и наставников из университетов. Первые русские интеллигенты воспитаны на славянской книжности и отголосках византийской культуры, поздние — еще и на идеях европейских гуманистов.

Интеллектуал — человек с развитыми духовными интересами, с высоким интеллектом⁸.

Интеллект (лат. Intellectus — понимание) — умственное начало индивида, разум, рассудок, способность человека к мышлению, пониманию⁹.

Духовность — свойство души, состоящее в преобладании духовных, нравственных и интеллектуальных интересов над материальными¹⁰.

Нравственность — духовные качества человека, которыми он руководствуется, одна из форм общественного сознания, совокупность норм поведения.

Вслед за угасшим Ренессансом в середине XVII века в Европе обнаруживаются зачатки эпохи Просвещения. В начале XVIII века они наблюдаются в России, Н. А. Бердяев назвал первым русским интеллигентом А. Н. Радищева. Но разве Стефан Яворский (1658–1722), префект Киево-Могилянской академии, президент Славяно-греко-латинской академии, местоблюститель патриаршего престола, не интеллигент? (Читайте его тексты, каталог его личной библиотеки, вступительное слово к каталогу.) И Антиох Кантемир (1707–1744), дипломат, первый русский поэт-сатирик, П. А. Толстой, М. В. Ломоносов не интеллигенты? Дадим определение интеллигенту, не претендующее на окончательную редакцию.

Интеллигент (лат. Intelligent) — лицо, обладающее обостренными чувствами справедливости и сострадания, независимым мышлением, борющееся с идеологическим закрепощением, неизменно следующее принципам высокой морали.

Интеллигент независимо от образования, рода занятий, происхождения, сословной принадлежности, социального положения и вероисповедания обязан быть сомневающимся, терпимым к иным взглядам, но не ко всем поступкам, демократичным, обладающим хорошим вкусом; он не может быть действующим политиком. Политик руководствуется интересами и в соответствии с ними меняет убеждения, следовательно, и мораль. Отчасти это относится и к бизнесменам. Бывают исключения, например Вацлав Гавел. Интеллигент в разное время и в разной степени, но всегда — оппонент власти, так он устроен.

Философ С. Л. Франк (1877–1950) в 1909 году размышляет о самой яркой черте интеллигента: «Нравственность, нравственные оценки и нравственные мотивы занимают в душе русского интеллигента совершенно исключительное место. Если можно было бы одним словом охарактеризовать умонастроение нашей интеллигенции, нужно было бы назвать его морализмом. Русский интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и дурные, добрые и злые»¹¹.

Наш современник Б. Ф. Егоров называет два главных качества интеллигента: «Превосходство духовных интересов над материальными и служение людям»¹².

Большинство перечисленных качеств субъективны, поэтому причисление к интеллигентам того или иного лица носит субъективный характер.

Этика (лат. Ethica — обычай, характер) — 1) раздел философии — учение о морали, ее развитии, принципах, нормах и роли в обществе; 2) совокупность норм поведения, мораль¹³.

Мораль — (лат. Moralis— нравственный) — система исторически сложившихся правил поведения, определяющих обязанности человека по отношению к обществу и другим людям.

В России, и не только в ней, в основу общепризнанной морали положены постулаты христианского учения. И тем не менее мораль изменяется во времени: мораль британского рыцаря времен крестовых походов отличается от морали русского разночинца пореформенной России; мораль — сословна, корпоративна и даже возрастная. Изменение морали меняет определение интеллигента. Сформулированное в XIX веке, определение интеллигента не может быть принято в XXI веке.

Дадим определение «интеллигенции», оно, как и «интеллигент», не претендует на окончательную редакцию.

Интеллигенция — общественный слой, в который входят лица, обладающие качествами интеллигента и объединенные соблюдением высоких моральных принципов¹⁴.

В общественный слой могут входить лица, имеющие различные уровни образования, религиозные убеждения, происхождение, социальное положение. Интеллигенты существуют всегда, интеллигенция — нет. Интеллигент — это сущность личности, форма существования. В силу развитых индивидуальностей, самобытности мышления интеллигенты не составляют единого сообщества, не создают устойчивые группы, как некогда гуманисты. Объединяющиеся хотя бы отчасти утрачивают индивидуальности. Сообщества интеллигентов лишь тогда становятся интеллигенцией, когда их влияние на общественную жизнь и внутриполитическую обстановку ощутимы. Вопреки распространенному утверждению, ни интеллигенты, ни интеллигенция, за редчайшим исключением, например академик-востоковед С. Ф. Ольденбург (1863–1934), не входили в органы власти России. Падение Временного правительства, катаклизмы перестройки никакого отношения к интеллигенции не имеют¹⁵.

Союзы писателей, композиторов и др. не есть объединения интеллигентов. Их и создали для того, чтобы легче за «интеллигентами» присматривать. Все ли члены творческих союзов были интеллигентами? Один из организаторов Союза писателей СССР А. М. Горький интеллигентом не был. Это он писал 9 января 1905 года: «Итак — началась русская революция, мой друг (Е. П. Пешкова. — Ф. Л.), с чем тебя искренно и серьезно и поздравляю. Убитые — да не смущают — история перекрашивается в новый цвет только кровью»¹⁶. Горький предполагал своей кровью ничего не перекрашивать. Вспомним его поездку на Соловки и вояж по Беломоро-Балтийскому каналу, барское житие-бытие в гучковском особняке. «Русская интеллигенция — лучшая в мире»¹⁷, говаривал он. Другой интеллигенции в мире не существует.

В Средние века и позже почти все западноевропейские государства преодолели в своем развитии одни и те же этапы, лишь незначительно различающиеся. Поэтому Западная Европа может быть рассматриваема как единое целое. Россия прошла иной путь. На него главным образом повлияли близость Азии, более позднее формирование государства, монголо-татарское иго, верность православию. В этом кроется одна из основных причин появления интеллигенции именно в России. Это уникальное явление, посетившее Россию, имело заметное влияние на европейскую культуру и осталось почти незамеченным. Оно не оценено ни на родине, ни вне ее.

Социолог И. В. Иванов-Разумник (1878–1946), отмечая неопределенность формулировки, дает следующее определение: «Интеллигенция есть орган народного сознания, интеллигенция есть совокупность живых сил народа…» Он утверждает, что интеллигенция появилась в России в XV веке в результате борьбы церковных партий¹⁸.

Оксфордский словарь определяет интеллигенцию как «ту часть народа (в особенности русского), которая стремится к независимому мышлению»¹⁹.

Перефразируя Ю. М. Лотмана, интеллигент «должен обладать механизмом самовоспроизведения». Это лишь отчасти так. Перефразируя далее, интеллигент взращивается «прикосновением», живым общением с интеллигентом. «Кто-то передал» качества интеллигента. Тогда это происходит гораздо быстрее, чем по книгам²⁰. Интеллигент не наследуем.

Термину «интеллигенция» нет соответствующего термина, который можно было бы образовать от «интеллектуала». Интеллектуалы не составляют общественного слоя. Интеллектуал — не синоним интеллигента. В определении термина «интеллектуал» отсутствует «мораль».

Интеллигентность (лат. Intelligens — понимающий) — высокая внутренняя культура²¹.

Что такое внутренняя культура?

Д. С. Лихачев как-то сказал: «Интеллигентность — это то, чему невозможно подражать». Нам представляется, что интеллигентность — это некие внешние качества интеллигента: знание этикета, языков, умение поддерживать разговор и др. Интеллигентный человек и интеллигент не одно и то же. Лицо, которому присуща интеллигентность, не всегда может быть интеллигентом. Повторяю: интеллигентность — это набор внешних качеств. Кто-то сказал, что интеллигентность девушки зависит от того, как она одета и причесана. Без понятия «интеллигентность» для этой статьи можно вполне обойтись.

Во второй половине XIX века в русском обществе укоренились два требования к интеллигенции; возможно, их выдвинули «кающиеся дворяне».

Народ непосильным трудом своим содержит интеллигенцию, поэтому она у него в неоплатном долгу и, следовательно, обязана положить свои жизни на благо народа.

Интеллигент не может быть удовлетворен социальным и политическим строем империи, поэтому обязан отдать все свои силы на его разрушение.

Требования эти казались столь очевидными и популярными, что никто из современников не решался возразить. И сегодня их повторяют не только отпетые демагоги, но и вполне искренние люди.

Как известно, в дореволюционной России население состояло из следующих сословий: дворянство, почетное гражданство, духовенство, купечество²², мещанство, цеховые, крестьянство и казачество. Каждое сословие несло свою ношу, выполняло свои обязанности, обеспечивая жизнеспособность сложнейшего организма империи. Чем лучше исполняли свои обязанности сословия, тем успешнее обстояли дела в империи. Законодательство допускало переход из одного сословия в другое. Многие из крепостных выслуживались и получали наследуемое потомственное дворянство, почетное гражданство и др. Кому и чем они обязаны? Как могла интеллигенция, зарабатывавшая своим трудом, не наделенная властью, никем не уполномоченная, не обладавшая возможностями, оказать помощь самому многочисленному сословию? Проблема социальной справедливости, справедливого распределения экономических благ, извечная проблема трудового народа, предпринимателя и власти. Интеллигент может сформулировать проблему, отыскать способ ее решения и сообщить об этом. И все.

Были попытки не только хождения просветителей в народ, но и организации мастерских, коммун и др.²³. Крестьянин нуждался в просвещении, это длительный, многолетний процесс, требующий обязательного вмешательства властей. Наивные романтики, слабо образованные молодые люди желали навязать крестьянам просвещение с объяснениями социальных учений. Нам хорошо известны драматические последствия и для просветителей, и для просвещаемых.

Народники и другие, более поздние радетели о благе народа заблуждались, полагая, что знают его нужды, желания, стремления. Помещик, урядник, священник и даже провинциальный чиновник, близко соприкасавшиеся с крестьянином, понимали, что ему нужны царь-батюшка и добрый помещик, честные урядник и судья, справедливый закон. И больше ничего. Ни конституция, ни свобода, ни равенство, ни братство ему не нужны, он их не понимал, а потому в них не верил. До понимания преимуществ конституции, до любых необходимых преобразований народ должен созреть. «Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри» (А. И. Герцен). Лучше, когда до требуемых перемен раньше созревает правительство, а не народ, тогда не прольется кровь. Хождение в народ должно было провалиться. Эта драматическая неудача надоумила юных радикалов образовать новые конспиративные сообщества и обратиться к терроризму.

Действиями власти лишь отчасти удовлетворены сама власть и близкие к ней лица, те, кому она выгодна, остальные в разной степени недовольны. Интеллигенты в силу своих качеств раньше других обнаруживают причины недовольства и сосредотачиваются на поиске путей их устранения, но не рвутся строить баррикады и призывать на них других. В появлении недовольных прежде всего повинна власть. Недовольство является признаком нездоровья государства; в этом положительная роль недовольных. Недовольство взращивает радикалов-оппозиционеров, революционеров. Революционеры отыскиваются всегда и везде, важно их число, при разумном правительстве оно не может быть угрожающим. Революционер — зримый симптом болезни. Власть обязана реагировать на болезнь. Не в преследованиях недовольных нуждается держава, а в искоренении причин недовольства.

В Древнем Риме существовала замечательная традиция — рядом с колесницей триумфатора бежал раб и периодически выкрикивал: «Не забудь, что ты человек!» Интеллигент так устроен. Он должен напоминать правительству о том, что оно обязано постоянно печься о благополучии народа и величии державы, быть правдивым и не забывать о необходимости и пользе просвещения. Salus populi suprema lex (лат. Благо народа — высший закон). Власть не устраивает интеллигента, но еще больше интеллигент не устраивает власть, с ним ей неуютно, она его боится, его трудно обмануть. Не из гуманных соображений большевики соорудили «философский пароход». Его пассажиры противились соблазнительным теориям Ленина.

Трон не терпел оппонентов. Несоразмерная кара обрушивалась на совершивших преступление, на подозреваемых в умысле и на тех, кто, по мнению властей, мог быть заподозрен в злоумышлении. Чрезмерная суровость законов толкает недовольных в подполье, вынуждает к образованию конспиративно-заговорщических сообществ. Правительство не давало молодым людям выбора. Невозможность сосуществования с государственным строем побуждает к его ниспровержению. Власть содействовала появлению непримиримо враждебных ей сил. Молодые люди есть будущее России, трон натравил на себя будущее своей державы. В жестокую борьбу вступили даже не за свободу, а против действующей власти. Интеллигенты боролись с властью, но не делались вождями ее противников.

Ф. М. Достоевский, видя, куда ввергается Россия, пытаясь предупредить об опасности, ей грозящей, написал роман-памфлет «Бесы». Фабулой романа послужила нечаевская история. По просьбе наследника престола цесаревича Александра Александровича Ф. М. Достоевский 10 февраля 1873 года передал через К. П. Победоносцева письмо, объясняющее его высочеству главенствующую мысль, заложенную в роман «Бесы». В тексте письма имеется, на наш взгляд, весьма важная фраза: «Наши Белинские и Грановские не поверили бы, если бы им сказали, что они прямые отцы Нечаева»²⁴.

Если бы Достоевский вместо них назвал Бакунина и Чернышевского, то никто не удивился бы: два революционера породили третьего, более уродливого. Но Достоевский желал показать, что проповеди этих весьма умных людей, отнюдь не радикалов, могут воспитать фанатика-революционера, разрушителя, «предтечу большевизма», одну из самых мерзких персон российского освободительного движения. В сочинения самых серьезных, самых благородных авторов иногда проникают неосторожные мысли, способные привести к нежелательным выводам. Что-то же в текстах «прямых отцов» подталкивало к преступно ошибочным поступкам. Увы, не одни они в этом повинны. И Федора Михайловича не всегда верно истолковывают. Он до конца жизни сомневался, не прославил ли он в «Бесах» революционеров…

В 1826 году Николай I, напуганный восстанием декабристов и влиянием на русские умы учений европейских мыслителей, повелел закрыть кафедру философии в Московском университете «навсегда». Профессор физики и минералогии М. Г. Павлов (1793–1840), отрывая часы от своих предметов, читал студентам «введение в философию»²⁵. Лекции Павлова побудили студентов к самостоятельному углубленному изучению философии. Зимой 1831–1832 года его ученик, юноша замечательных личных качеств Н. В. Станкевич (1813–1840), талантливый мыслитель и поэт, образовал литературно-философский кружок западнического направления. В него входили В. Г. Белинский, Т. Н. Грановский, М. А. Бакунин (1814–1876), К. С. Аксаков (1817–1860), М. Н. Катков (1818–1887) и др. К кружку тесно примыкал А. И. Герцен (1812–1870), друживший со Станкевичем. В 1837 году Станкевич отправился на лечение в Европу и там умер. Кружок, державшийся на его авторитете, тотчас начал распадаться из-за обнаружившихся разногласий. Его члены не пожелали слышать друг друга. Одни сделались славянофилами, другие остались западниками, одни превратились в революционеров, другие — в монархистов-государственников, третьи — в либералов. Прежние друзья сделались идейными противниками. Из этого удивительного кружка и вышли наши «прямые отцы Нечаева».

Н. Г. Чернышевский (1828–1889) читал и перечитывал сочинения «прямых отцов». Его утопическим романом восторгались романтически настроенные молодые люди. Бросив университеты, они устраивали швейные мастерские. Когда мастерские распадались, а это происходило всегда, без единого исключения, то доверчивые горе-устроители, молясь на Рахметова, оказывались в конспиративных сообществах. Оттуда прямой путь на каторгу и в ссылку, в университеты не возвращался почти никто. Они-то и становились ратниками революционных сообществ.

Верный ученик Чернышевского Н. К. Михайловский (1842–1904) в популярном столичном журнале «Русское богатство» громогласно воспевал терроризм, называя его «карательной справедливостью», опасаясь лишь, что кара революционеров может перейти в «чересчур» и вызвать «приступ мести»²⁶. Все публицисты из когорты Михайловского, оставаясь публицистами, сделались политическими деятелями, идеологами революционных сил, «властителями дум»²⁷. Тексты, сочиненные ими, использовались в программах конспиративных сообществ, листовках, содержавших призывы к разрушению, истреблению, искоренению. В 1900 году Россия шумно отмечала сорокалетие литературной деятельности Михайловского. В одном из приветствий читаем: «Ваш праздник — наш праздник, праздник русской интеллигенции»²⁸. Подстрекателя Михайловского провозгласили вождем интеллигентов. Нам представляется недостаточным носить пенсне, отрастить клочковатую бороду и приобрести болезненную худобу, чтобы сделаться интеллигентом.

Юрист и социолог Б. А. Кистяковский (1869–1920), отмечая «убожество правового сознания русской интеллигенции», приводит стихотворение Б. Н. Алмазова (1827–1876):

 

По причинам органическим
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом юридическим,
Сим исчадьем сатаны.
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал.

Сетуя на поголовный правовой нигилизм, Кистяковский в 1909 году объясняет вредоносность и даже преступность проповедуемых Михайловским теорий²⁹.

Занимающимся российским освободительным движением приходится читать все опубликованное из сочинений Бакунина, Чернышевского, Ткачева, Нечаева, Михайловского и других теоретиков разрушения, периодику народовольцев, издания вольной русской прессы, пропитанные ненавистью и запахом человеческой крови. Читаешь и не веришь, что эти примитивные тексты возбуждали умы молодых людей, и они шли убивать себе подобных, шли как завороженные, бездумно веря «властителям дум». Некоторые тексты Бакунина столь отвратительны, что до сих пор не изданы в России, читайте его письма к А. Таландье, где великий бунтарь просит его выкрасть у Нечаева документы, похищенные тем у Н. П. Огарева и дочери А. И. Герцена Натальи (Таты)³⁰. П. Н. Ткачев (1844–1896), наставник и одновременно ученик Нечаева, единственный, кого В. И. Ленин называл своим учителем, писал такие сочинения, что в вольной русской прессе их отказывались печатать.

В 1870-е годы «властители дум» поработили русское общество, не только юношами овладела непоколебимая вера в неизбежность революции, кровопролития, насилия. Иначе, утверждали они, никакие необходимые перемены в России произойти не могут. Многие с нетерпением ожидали всенародного бунта как средства избавления от самодержавия, не задумываясь над тем, чем оно будет заменено. Нетерпение, витавшее в воздухе, поселилось в людях, руководило их поступками.

Тогда-то и распространилось мнение о том, что интеллигент и есть революционер, целиком отдающий себя на благо народа. В интеллигенты записали всех народников и левых журналистов. Философ П. Б. Струве (1870–1944), свидетель революционной ситуации 1905–1907 годов и роспуска двух первых Дум, пытаясь дать анализ происшедшего, пишет: «Русская интеллигенция, как особая культурная категория, есть порождение взаимодействия западного социализма с особенными условиями нашего культурного, экономического и политического развития. До рецепции социализма в России русской интеллигенции не существовало. Был только └образованный класс“ и разные в нем направления»³¹. Следовательно, и в начале XX века интеллигентов отождествляли если не с революционерами, то с радикальными противниками существующего государственного устройства.

Философ и юрист П. И. Новгородцев (1886–1924), делая обзор статей, помещенных в сборнике «Вехи», пишет в 1918 году: «Они хотели указать, что путь, по которому шло до сих пор господствующее течение русской интеллигенции, есть неправильный и гибельный путь, и что для нее возможен и необходим иной путь, к которому ее давно призывали ее великие представители Чаадаев, Достоевский, Влад. Соловьев. Если вместо этого они избрали в свои руководители Бакунина и Чернышевского, Лаврова и Михайловского, это великое несчастье и для самой интеллигенции и нашей Родины. Ибо это есть путь отпадения, отщепенства от положительных начал жизни. Разорвать с этой традицией, ведущей к бездне и гибели, вернуться к объективным основам истории — вот задача, которую русская интеллигенция должна себе поставить. Те два пути, которые открываются перед нею, отличаются между собой как пути жизни и смерти»³².

К авторам «Вех» не прислушались. Содержанию сборника посвящено около трехсот критических статей, пять книг и восемь широких обсуждений³³. В «Вехах», имевших подзаголовок «Сборник статей о русской интеллигенции», нет определения этому термину.

«Революционный зуд» (С. Кравчинский) оказался заразным. Россия рукоплескала В. И. Засулич, стрелявшей в столичного градоначальника Ф. Ф. Трепова, С. М. Кравчинскому, зарезавшему шефа жандармов Н. Р. Мезинцева³⁴, террористам-народовольцам, боевикам-эсерам. «Властители дум», проповедники потрясений не предполагали, что случится с их учениками, пережившими 1917 год. Циничные воспитанники учеников, победившие при штурме Зимнего дворца, безжалостно расправятся с воспитателями.

«Властителям дум», «революционному зуду» противостояли многие. Ф. М. Достоевский и Н. С. Лесков писали романы, предупреждавшие о том, к чему ведет бесовщина. Н. М. Катков и П. М. Леонтьев публиковали жгучие, резкие статьи. Действительный статский советник К. К. Арсеньев (1837–1919), правовед, публицист, общественный деятель, академик, летом 1871 года защищал И. Г. Прыжова на процессе нечаевцев. Вскоре после вынесения приговора он писал:

«Молодые умы, не охлажденные опытом жизни, не знакомые еще ни с твердостью основ, на которых держится государственное и общественное устройство, ни с важностью и многочисленностью условий, которые должны быть приняты в расчет при всяком преобразовании этого устройства, — всегда расположены к движению, к переменам. Наиболее пылкие из них верят в возможность устранить за один раз все то, что кажется им несовершенным, и создать не только новый порядок, но и новых людей, ему соответствующих. Мысль о борьбе, об опасности скорее воодушевляет, нежели устрашает юношей, в глазах которых все выходящее из серой обыденной жизни имеет романтическую прелесть. В государствах, не привыкших еще к умственной свободе, такое настроение умов кажется чем-то безусловно несовместимым с общественным спокойствием и вызывает целый ряд строгих мер, основанных на недоверии к молодежи. История показывает нам между тем, что, по мере уменьшения этого недоверия, наклонность к беспорядкам не усиливается, а ослабевает…

Тайное общество есть отрицание закона; лучший оплот против тайных обществ — безусловное господство закона, всестороннее уважение к нему, искреннее и последовательное применение его ко всем областям общественной жизни, в особенности к больным местам, к слабым сторонам ее. Нападение на государство, как и на всякий другой живой организм, всегда вызывает с его стороны реакцию против нападающего; и с этой точки зрения крутой поворот назад, везде и всегда существующий за крупными политическими преступлениями, представляется явлением совершенно естественным, хотя и прискорбным. Но по миновании первых тревожных минут движение вперед, прерванное преступной попыткой, опять вступает в свои права и успокаивает умы гораздо вернее, чем продолжительное напряжение всех карательных и предупредительных сил государственной власти»³⁵.

Противников разрушительных сил не услышали. Людям свойственно воспринимать то, что совпадает с их взглядами, желаниями. Марши, звучащие в чужих головах, слышны не всем. Простые и внятные мысли К. К. Арсеньева вызвали у министра внутренних дел А. Е. Тимашева раздражение. Он строжайше предупредил редактора — издателя журнала «Вестник Европы» о недопустимых «нападках на правительство», усмотренных господином министром в статье Арсеньева.

Идеологическую битву, развернувшуюся на страницах журналов, Н. Н. Страхов, странный друг Ф. М. Достоевского, назвал «воздушной революцией». Силы оказались неравными. Молодые люди шли в революцию.

Всякое конспиративное сообщество вырабатывает корпоративную мораль, революционное сообщество — революционную мораль. Корпоративная мораль народовольцев отличалась от корпоративной морали декабристов и эсеров. Приведем два пункта, свойственные любому революционному сообществу:

Чем хуже, тем лучше. Кому нужны революция и революционеры, если в государстве все благополучно? Народовольцы спешили убить Александра II, собиравшегося вот-вот опубликовать манифест с зачатками конституционной формы правления. Большевики стремились захватить Зимний дворец до проведения выборов в Учредительное собрание.

Морально и полезно все, что способствует революции, то есть цель оправдывает средства. Поставленной цели должны соответствовать средства для ее осуществления, иначе достигается иная цель. Благие цели не могут осуществляться дурными средствами. Выбор средства не менее важен, чем выбор цели³⁶. Правильно выбранные цели и соответствующие средства — показатель квалификации политика.

В революцию шли и интеллигенты, заблудшие, наивные, обманутые «властителями дум» и вождями. Вождь циничен, он делает свою революцию, ему пригодны любые средства, любой обман. Его цель — победить любой ценой, возвыситься и главенствовать. Ни одного из вождей революционных партий причислить к интеллигентам нет никакой возможности.

Весной 1869 года Бакунин сочинил листовку «Постановка революционного вопроса». Приведем из нее извлечение: «Разбой, одна из почтеннейших форм русской народной жизни. Он был со времени основания Московского государства отчаянным протестом русского народа против гнусного общественного порядка, не измененного, но усовершенствованного по западным образцам и укрепленного еще более реформами Петра и освобождениями Благодушного Александра II. Разбойник — это герой-защитник, мститель народный, непримиримый враг государства и всего общественного и гражданского строя, борец на жизнь и на смерть против всей чиновно-дворянской и казенно-поповской цивилизации». Далее Бакунин призывает студентов отрешиться от науки, слиться с народом и сплотить разрозненные народные бунты — крестьянский и разбойный — в единую народную революцию³⁷. Великий бунтарь не поведал нам, кого грабили разбойники, а грабили они самый простой люд, и что произойдет, если, упаси Боже, победит разбойный мир…

Прочитав бакунинский текст, А. И. Герцен ужаснулся и решил написать автору об этой его листовке и дружбе с Нечаевым. Александр Иванович не успел завершить начатой работы. Так появились четыре письма «К старому товарищу»³⁸. Их можно назвать политическим завещанием Герцена. Как было бы полезно возможно большему числу людей их прочитать! И бакунинскую листовку, призывающую объединиться с бандитами для построения светлого будущего.

Сегодня сторонников революционных преобразований назвать интеллигентами мы не можем. Нам хорошо известно, сколько лжи и крови сопутствуют революциям, кто от них выигрывает, к чему они приводят. Мы твердо знаем, что преобразования целесообразны только эволюционные, хорошо продуманные и подготовленные («теория пара предшествовала железным дорогам»³⁹).

Великий реформатор Александр II готовил законодательные акты по пять-шесть лет. 20 ноября 1864 года он утвердил и 17 апреля 1866 года ввел в действие Судебные уставы, давшие России в высшей степени прогрессивное судопроизводство. К подготовке реформы приступили в 1861 году, одновременно занялись обучением правоведов по обновленным программам. К началу действия реформы Россия располагала юристами, готовыми послужить родине, руководствуясь новыми уставами, что позволило судебной системе успешно функционировать уже в 1866 году. Тогда же возникла адвокатура, объединившаяся в «самоуправляющуюся корпорацию, сословие присяжных поверенных»⁴⁰, возглавляемую Советом. Принимая в корпорацию, Совет прежде всего учитывал моральные качества претендента и в дальнейшем наблюдал за его деятельностью. Не все желающие принимались в сообщество, не всем удавалось в нем удержаться.

Судебная практика показала, что реформа плохо уживается с самодержавием. Творец реформы вскоре обнаружил, что политическим преступникам выносят, как он полагал, чрезмерно мягкие приговоры. К примеру, Л. Мирский, неудачно стрелявший в шефа жандармов Дрентельна, вопреки ожиданиям Александра II не был повешен. Раздраженный монарх начертал следующую резолюцию: «Действовал под влиянием баб и литераторов»⁴¹. Преодолевая сопротивление правоведов, Александр II требовал внесения в действующее законодательство существенных корректив. После его гибели Александр III пожелал провести контрреформу. Реформа воспитала армию правоведов, не желавших служить по другим уставам, они нашли в себе мужество сопротивляться требованиям императора. Молчаливое противостояние сплотило правоведов, превратило их в катализатор, содействовавший появлению и формированию среднего класса, внутри которого зародилась русская интеллигенция. Разумеется, она могла возникнуть лишь после отмены крепостного права⁴².

Начиная с XVIII века интеллигенты в России были, есть и будут. Их число и влияние на общественную жизнь зависит главным образом от уровня демократии в государстве, развитого среднего класса, экономического положения и исторически сложившейся необходимости.

Пятый европейский ренессанс (после итальянского) посетил именно Россию. Начиная с прихода в правительство в 1892 году С. Ю. Витте (1849–1915) обнаруживается небывалый подъем во всех сферах человеческой деятельности. Н. А. Бердяев назвал переживаемое Россией время «Серебряным веком или русским культурным ренессансом». Будучи министром путей сообщения, затем финансов, Витте ввел винную монополию и наполнил казну, осуществил денежную реформу, сделав рубль конвертируемым, упорядочил таможенные правила и службы, наметил переход крестьян от общинного хозяйства к частной собственности (ферма), создал Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, приступил к развитию востока империи. Проведенные С. Ю. Витте преобразования, содействовавшие весьма выгодному для России притоку западного капитала, оказали благотворное влияние на развитие финансов, промышленности и сельского хозяйства. Почти одновременно началось бурное развитие всех областей духовной культуры.

Время Серебряного века — 1894–1917, в эмигрантской среде его осколки угасли в конце 1920-х годов. Если духовная культура итальянского Ренессанса опиралась на богатства Медичи, других тиранов, цехи, направлялась гуманистами, то Серебряного века — главным образом на средства купцов (фабрикантов), направлялась интеллигенцией. В основе искусства Серебряного века лежит использование всего лучшего, что создано прежними русскими мастерами, включая основательно забытое и недооцененное, а также выдающиеся достижения зарубежного искусства. Превосходные результаты дал синтез различных видов искусства. Во многих областях духовной культуры Серебряный век вывел Россию на первое место в мире. Изучение духовной и материальной культуры Серебряного века вселяет надежду на не упущенные и сегодня возможности. Требуется воля народа и правительства.

Успехи духовной культуры возможны при ее материальной поддержке. Развитие духовной культуры сильнейшим образом влияет на материальную культуру, поэтому ее лишь условно можно назвать дотационной. Затраты на нее вполне окупаются повышением уровня материальной культуры. Духовная культура практически не нуждается в потреблении невосполнимых ресурсов. Для создания «Камаринской» М. И. Глинке требовались лист бумаги, карандаш, талант и сытый желудок. «Камаринская» живет вечно и не стареет, стареют научные исследования, слабые произведения, сиюминутные, исчезающие сами по себе. Появление богатых финансистов, промышленников, сельскохозяйственных магнатов обеспечило развитие духовной культуры — она удовлетворяла их желания и потребности в ней русского общества. Серебряный век имеет много общего с европейским Ренессансом: творцы материальной культуры понимали необходимость духовной культуры, разбогатевший стремился стать образованным, быть меценатом. Зачем богатство, если ты не употребляешь его на образование, поддержку духовной культуры, процветание родины? Периоды благополучия государства совпадают с расцветом духовной культуры.

Возникновение в начале XX века десятков исторических, литературных и художественных обществ не только в столичных и губернских городах, научных учреждений, учебных заведений, библиотек, театров, музеев, в том числе частных, организация выставок, выход журналов, издание книг содействовали воспитанию и образованию населения. Такие журналы, как «Мир искусства», «Старые годы», «Аполлон», «Русский библиофил», способствовали пробуждению в обществе интереса к искусству вообще и к новым его направлениям. Эти журналы, издававшиеся на пожертвования различных лиц, стояли в ряду лучших европейских журналов. Около издательств, редакций журналов, в различных комиссиях и обществах, музеях и театрах, научных и учебных учреждениях образовалось значительное число сообществ интеллигентов. В короткий период Серебряного века голос интеллигенции был услышан. Интеллигенция проявилась как вполне заметный и ощутимый общественный слой, влиявший на внутригосударственные процессы.

В преддверии Серебряного века и его короткую эпоху появились интеллигенты, прославившие Россию во всем мире. Через журналы, книги, лекции, грандиозные выставки они оказывали влияние на русское общество. Например, журнал «Мир искусства», редактировавшийся С. П. Дягилевым, повернул его в сторону современного искусства, придал уверенности молодым художникам в правильности выбранного ими направления. Огромная заслуга журнала «Мир искусства» в том, что русские художники в начале XX века вошли в авангард европейских мастеров. М. А. Врубель, А. Я. Головин, К. А. Коровин, Ф. А. Малявин, М. В. Нестеров, В. А. Серов, П. П. Трубецкой удостоились высших наград Всемирной парижской выставки 1900 года. Русская культура заняла достойное место в мировом потоке.

Самое богатое воображение не в силах написать портрет России, какой она предстала бы перед Европой, не случись Первая мировая война. Небывалая, кровавая человеческая бойня лишила людей веры в силу разума и интеллекта, в их ценность и необходимость, открыла путь к тоталитаризму. Глубочайший духовный кризис сильнейшим образом ударил по интеллигенции. Последующие события вдребезги разрушили Серебряный век.

Утрата доверия к трону и правительству, их непонимание происходившего, нелепая война и трагические события, с ней связанные, разложившиеся охранительные службы, всеобщее недовольство привели к Февральской революции, завершившейся Октябрьским переворотом.

На интеллигенцию обрушились удары воинствующих идеологов придуманной политиками пролетарской культуры. Вспыхнувший «красный террор» и начавшаяся Гражданская война вытеснила более миллиона граждан из отечества, среди них оказались деятели духовной культуры. Вынужденное бегство (эмиграцией случившееся назвать нельзя) сделалось единственно возможным средством сохранения жизни и свободы.

Победителями многое было обещано: мировая революция, скорое всеобщее благоденствие. Обещания предполагают их выполнение, такова нелегкая доля одержавших верх. Но ни одному победителю в революциях не удавалось выполнить охотно данных обещаний. Выход один — отыскивается коварный враг, мешающий их выполнению, и уничтожается. Для оправдания вновь не выполненных обещаний отыскивается новый враг, уничтожают и его. Обещанная утопия не может быть воплощена, на то она и утопия, в нее или верят, или нет. Истребили офицерство, аристократию, иностранцев, священнослужителей и тех, кто, по мнению большевиков, не поверят в провозглашенные ими цели, но утопию не построили. Тогда-то Ленин, особенно оскорбительно обзывая интеллигентов, превратил термин «интеллигент» в ругательство. Тем не менее и в то время, и, как ни странно, позже были те, кто считал Ленина интеллигентом, своим. Не он первый, кто к интеллигентам относился враждебно⁴³. Его предшественникам казалось, что не любимые ими термины «нигилист» и «разночинец» вытесняются «интеллигентом», хотя термины эти даже не синонимы.

Большевики отняли у народа религию, юстицию, традиционную мораль. Главенствовала одна точка зрения, противостоять ей открыто не осмеливался никто. Исчезли несогласные, заподозренные в умысле противостояния, за ними — и те, кто вовсе не сопротивлялся. Власть желала страхом парализовать волю и мысль оставшихся, выжечь из них коренную духовную культуру. Большевики создавали свою историю, свое искусствоведение, свою философию, филологию и даже естественные науки. Они попытались, и это им удалось, оторвать насаждаемую ими культуру от корневой, лишив ее питания, сделав противоестественной, удалось даже убедить в реальности построения утопии. Из энциклопедий и монографий почти исчезли отсылки на справочную и научную литературу, вышедшую до Октябрьского переворота. Неугодные холсты из музейных экспозиций отправлялись в запасники, репертуары театров и концертных залов «освобождались» от неугодной музыки. Не всегда удавалось вовремя распознать, какая живопись и какая музыка покажутся власти вредоносной, и за это карали. «Тоталитарное государство, — пишет Н. А. Бердяев, — двояко действует на творцов духовной культуры. Оно или подкупает intellectuels, сулит им всякие блага, требует от них послушного исполнения социальных заказов, или преследует их и делает мучениками»⁴⁴.

Приведем пересказ П. С. Верховенского из тетрадей Шигалева, теоретика нечаевщины в «Бесах». Федор Михайлович написал этот текст после прочтения сочинений С. Г. Нечаева, опубликованных в «Правительственном вестнике» во время процесса нечаевцев. Гениальный Достоевский за полстолетия до появления большевиков описал то, чем они займутся, придя к власти.

«У него хорошо в тетради, у него шпионство. У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами. Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза. Шекспир побивается каменьями, вот Шигалевщина! Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство ‹…› Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает, послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство. └Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не надо ничего другого“ — вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое, вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность, но раз в тридцать лет Шигалев пускает и судорогу, и все вдруг начинают поедать друг друга, до известной черты, единственно чтобы не было скучно. Скука есть ощущение аристократическое; в Шигалевщине не будет желаний. Желание и страдание для нас, а для рабов Шигалевщина»⁴⁵.

Именно в этом тексте более всего проявился «профетический» (пророческий) дар Федора Михайловича. Обращает на себя внимание сходство этого отрывка с философскими построениями Н. А. Бердяева, опубликованными в 1938 году. Складывается впечатление, будто Бердяев писал их, держа перед собой томик «Бесов»⁴⁶.

Большевики следовали шигалевским теориям, будто Достоевский писал не роман-памфлет против революционеров, а программу их действий, в частности, против интеллигенции. Шигалевщина — форма террора, террор — форма существования утопии. Он дает возможность ее временной частичной реализации. Чем утопичнее теория, тем беспощаднее террор при попытке ее осуществления и поддержания существования. Не только утопия, любая противоестественная социальная и политическая система удерживается террором.

Большевики чуть подправили шигалевские рекомендации в части образования и поплатились. К. М. Азадовский, анализируя положение интеллигентов в годы правления И. В. Сталина и позже, пишет: «Но произошло удивительное, чего никто не предвидел. Всеобщее начальное и среднее образование, одно из величайших завоеваний социализма, принесло неожиданные плоды. Получив доступ к знаниям, └кухаркины дети“ обретают со временем способность к самостоятельному взгляду на вещи. Далеко не все — и все же многие. Пройдет время, и в СССР на основе └новой советской интеллигенции“ сформируется… антисоветская — ответ на коммунизм в его российском обличье! — и примется разрушать то, что взросло в России на крови и страданиях предшествующих поколений»⁴⁷.

Зато власти постарались с судорогами: «Академическое дело», «Промпартия», процессы Большого террора, избиения писателей, генетиков, космополитов, кибернетиков, художников, композиторов, врачей… Правители менялись, судорога оставалась, она одно из главных орудий большевизма. Закончились судороги — исчез большевизм.

Мы знаем, что сделали с Н. И. Вавиловым, В. Э Мейерхольдом, до какого состояния ужаса довели интеллигентов. И все же они сохранили себя. Интеллигент — это сущность существования, он может замолчать, затаиться. Вспомните, как бурно обнаружились интеллигенты в «оттепель», как вспыхнули в «перестройку», ликовали, устремились к Горбачеву, сколько их было около него, пока не разочаровались. Россия не может существовать без интеллигентов, и интеллигенты без нее. Увы, не все это понимают.

 

__________________

¹ Мережковский Д. С. Грядущий хам // Интеллигенция. Народ. Власть: Антология. М., 1993. С. 97. В антологии опубликованы почти все тексты из сборника «Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции» (М., 1909).

² Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 19.

³ «Темные века» (Ф. Петрарка) при их изучении оказались не столь уж темными. Византии, христианских монастырей варварство не коснулось. Карл Великий (742–814), создатель первой в средневековой Европе академии, полагал, что образованность и ученость суть необходимые предпосылки успешной власти. Покровительство наукам, по его мнению, — одна из первейших обязанностей суверена, управлять империей должны самые образованные. В капитулярии «О необходимости занятий науками» он записал: «Властитель обязан печься о просвещении, понимать важность знаний и возвеличить образованных». Разве так размышлял средневековый правитель? Взгляните на средневековые шпалеры, манускрипты, скульптуру, архитектуру, предметы убранства, поэтические тексты, саги, хроники. Разве это плоды трудов варваров? Одновременно с варваризацией римлян происходила романизация варваров.

⁴ Скриптерий — помещение для изготовления манускриптов.

⁵⁵ Русский семантический словарь. Т. III. М., 2003. С. 229, 509, далее РСС. Иногда мы неверно употребляем этот термин. Любая сфера деятельности человека есть культура, концентрационные лагеря, орудия пыток также культура. Определения, относящиеся к терминам «интеллигент», «интеллигенция», «духовность» и др., в РСС сформулированы неудовлетворительно. Это беда не одного лишь семантического словаря, в других словарях эти определения еще худшего качества. В некоторых изданиях философического и этимологического словарей их вовсе нет. Нередко составители словарей, формируя определения терминов, пользуются взаимными отсылками, что снижает их качество. Отметим здесь, что семантика — раздел языкознания, занимающийся изучением значений слов и выражений, а также изменением этих значений. Поэтому предпочтительно пользоваться семантическим словарем.

⁵⁶ Дживелегов А. К. Начало итальянского Возрождения. М., 1908. С. 123.

⁵⁷ Подробнее о гуманистах: Лурье Ф. М. Флоренция — город гениев. СПб., 2014. С.45–48.

⁵⁸ РСС. Т. I. М., 2000. С. 87.

⁵⁹ РСС. Т. III. С. 215. СИС. С. 239.

¹⁰ РСС. Т. III. С. 207.

¹¹ Франк С. Л. Этика нигилизма // Интеллигенция. Власть. Народ. С. 166.

¹² Егоров Б. М. Слово и образ. Псков, 1996. С.22. П. Л. Лавров называл интеллигента «критически мыслящей личностью».

¹³ РСС. С. 235, 263.

¹⁴ Термин «интеллигенция» в 1866 году ввел писатель П. Д. Боборыкин, определив его как «высший образованный слой общества»; см.: Русская философия: Словарь. М., 1995. С. 187. И. В. Иванов-Разумник называл интеллигенцию общественной группой. Группа предполагает некое объединение, поэтому нами отдано предпочтение «слою».

¹⁵ См.: Ачильдиев С. И. Интеллигенция: место в истории // Звезда. 2011. № 12. С. 168–177.

¹⁶ Горький А. М. Собр. соч. Т. 28. М., 1954. С. 348.

¹⁷ См.: Азадовский К. М. «Судьбы его печальней нет в России…» (Еще раз о гибели русской интеллигенции) // Звезда. 2002. № 7. С. 202.

¹⁸ Иванов-Разумник И. В. Что такое интеллигенция // Интеллигенция. Власть. Народ. С. 73–80.

¹⁹ Цит. по: Русская философия: Словарь. С. 187.

²⁰ Лотман Ю. М. Воспитание души. СПб., 2005. С. 257–258.

²¹ РСС. Т. III. С. 258.

²² С 1863 года купечество приписывалось к одной из двух гильдий: первая для лиц, занимавшихся оптовой торговлей и владевших фабриками или заводами; вторая для торговавших в розницу и владевших фабриками. Третьяковы, Зимины, Мамонтовы, Морозовы, Бахрушины, Сабашниковы и др. были купцами. Интересная деталь: все они были москвичами.

²³ См.: Егоров Б. Ф. Русская утопия. Исторический путеводитель. СПб., 2007.

²⁴ Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 29. Кн. 1. 1986. С. 261. В. Г Белинский (1811–1848), литературный критик, его радикализм сильно преувеличивался; Достоевского осудили на смерть за публичное чтение «Письма к Гоголю» Белинского; Т. Н. Грановский (1813–1855), историк, профессор Московского университета, о нем см.: Гершензон М. О. История молодой России. М.; Пг., 1923, С. 210–248, там же о Станкевиче, С. 182–209; С. Г. Нечаев (1847–1882), основатель и лидер партии «Народная расправа». Нечаевская история легла в основу романа «Бесы». Подробнее см.: Лурье Ф. М. Созидатель разрушения. Документальное повествование о Сергее Нечаеве. СПб., 2011; Лурье Ф. М. Бесы вымышленные и реальные // Нева. 2012. № 6. C. 100–128. Возможно, Достоевский назвал Белинского и Грановского, потому что они — западники. В то время западников отождествляли с поклонниками революций, что, особенно в наши дни, совсем не так.

²⁵ Герцен А. И. Полн. собр. соч. и писем. Т. 13. Пг., 1916. С. 10.

²⁶ Михайловский Н. К. Сочинения. Т. 3. СПб., 1907. Стб. 24–1.

²⁷ Выражение «властитель дум» заимствовано публицистами 1870-х годов у А. С. Пушкина; см.: стихотворение «К морю» (1824 год). Автор так назвал Байрона, но не Михайловского (сообщил Б. Ф. Егоров).

²⁸ Колоницкий Б. И. Интеллигенция в конце XIX — начале XX века: Самосознание современников и исследовательские походы // Из истории российской интеллигенции. Сборник материалов и статей к 100-летию со дня рождения В. Р. Лейкиной-Свирской. СПб., 2003. С. 182.

²⁹ Кистяковский Б. А. В защиту права // Интеллигенция. Власть. Народ. С. 145–150.

³⁰ См: Бакунин М. А. Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. Женева, 1896.

³¹ Струве П. Б. Интеллигенция и революция // Интеллигенция. Власть. Народ. С. 202. Рецепция — заимствование данным обществом социологических форм, возникших в другой стране.

³² Интеллигенция. Власть. Народ. С. 225. Полагаю, что П. Л. Лавров упомянут автором ошибочно.

³³ См.: Минувшее: Исторический альманах. Вып. 11. Париж, 1991. С. 249.

³⁴ Дальнейшая жизнь Засулич и Кравчинского показала, что они убежденными террористами не были, скорее наоборот.

³⁵ Арсеньев К. К. За четверть века (1871–1894). Пг., 1915. С. 19, 50. Впервые этот текст был опубликован в журнале «Вестник Европы» (Октябрь. 1871).

³⁶ Подробнее о революционной морали см.: Лурье Ф. М. Политический сыск в России. 1649–1917. М., 2006; Его же. Созидатель разрушения. Документальное повествование о Сергее Нечаеве. СПб, 2011.

³⁷ См.: РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 286. Л. 265.

³⁸ См.: Литературное наследство. Т. 61. М., 1953. С. 157–174.

³⁹ Герцен А. И. К старому товарищу // Лит. наследство. Т. 61. М., 1953. С. 160.

⁴⁰ Троицкий Н. А. Корифеи русской адвокатуры. М., 2006. С. 13. См.: Судебные уставы 1864 г. с рассуждениями, на коих основаны. СПб., 1867. Ч. 3. Раздел 9. Гл. 2. С. 353–407.

⁴¹ Волк С. С. «Народная воля». 1879–1882. М.; Л., 1966. С. 60.

⁴² Степун Ф. А. Пролетарская революция и революционный орден русских интеллигентов // Интеллигенция. Власть. Народ. С. 289.

⁴³ Колоницкий Б. И. Указ. соч. С. 184, 193.

⁴⁴ Бердяев Н. А. Кризис интеллигенции и миссия интеллигенции // Интеллигенция. Власть. Народ. С. 284.

⁴⁵ Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 322–323.

⁴⁶ Бердяев Н. А. Философская истина и интеллигентская правда // Интеллигенция. Власть. Народ. С. 137–139.

⁴⁷ Азадовский К. М. Указ. соч. С. 204.

http://magazines.russ.ru/neva/2015/7/14l.html