ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ КАК ОБРАЗОВАННЫЙ СЛОЙ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

Келеман Л.А.

Исследуется сущность интеллигенции и ее изменения в условиях специфического социокультурного пространства России: обрисована историко-философская ретроспектива становления и развития неповторимости и самобытности российской интеллигенции.

Возобновление дискуссии о сущности российской интеллигенции, ее роли и месте в обществе имеют прямое отношение к состоянию и перспективам демократических преобразований, которые происходят в современной России. Эти процессы могут привести к утверждению новой общественной системы лишь при условии наличия группы лиц, способных воодушевить и активизировать народ на замену одной системы ценностей другой, что в значительной степени связано с необходимостью решения задач переосмысления, систематизации и трансформации идей, направленных на обновление символов и кодов общественного устройства. К числу подобных лиц исторически относятся представители образованного слоя общества, традиционно именуемые в российской общественной мысли интеллигенцией.

Признание компетенции образованного слоя на создание этико-философского дискурса общества обусловлено тем, что благодаря владению грамотностью он выступает не только носителем профессиональных знаний и управленческого опыта, но получает возможность приобретения и широкого распространения общих для всех идей и символов новой культурной гомогенности, выражающей и предопределяющей меру и направленность модернизационных процессов. И в этом, как подчеркивает П.Н. Милюков, российская интеллигенция являет собой не сугубо российский феномен, а элемент социальной структуры любого цивилизованного общества, поскольку потребность в профессиональной группировке интеллигентского труда возникала во всех странах по мере роста культуры, усложнения общественных задач и усовершенствования государственно-общественного механизма и демократизации управления. Интеллигенция, по его мнению, развивалась также в Германии, Англии, Франции, воспроизводя при этом свои типичные интернациональные психологические черты: «критический элемент», оппозиционность, самомнение, попытки осчастливить человечество придуманными системами, борьбу между вождями. В силу чего эволюция интеллигентского духа в других странах представляет ряд любопытных аналогий с нашей историей. Особенно наглядно это проявляется при сравнении с Францией, интеллектуальная атмосфера которой в канун революции была схожа с российской. Во Франции, также как и в России, были и «кружковщина», и выступления от имени и в интересах народа, и одержимость общими идеями, и неприятие инакомыслия [1. С. 297].

Сходство российской и западной интеллигенции по отношению к политическим идеям также отмечал русский писатель П.Д. Боборыкин, долгое время проживший в Европе. Против утверждения об уникальности интеллигенции в России возражает и известный аме-

риканский историк Р. Пайпс. Опираясь на исследования Ф. Тенниса, В. Парето, А. Токвиля, О. Кошена, он пришел к выводу, что интеллигенция - явление интернациональное, присущее не только российскому обществу, но также и другим странам [2].

В таком контексте сущность российской интеллигенции тождественна сущности образованного слоя общества и состоит в обладании высокими интеллектуальными и специфическими интеллектуально-нравственными качествами. Действительно, подобное сочетание социально-экономических и социально-этических свойств можно найти и у представителей образованного слоя «запада», именуемых интеллектуалами, и у российских интеллигентов. И те и другие представляют собой результат аккумулирования определенных интеллектуальных и нравственных качеств.

Но, соглашаясь с утверждением вышеприведенных авторов о том, что интеллигенция разных эпох и народов имела и имеет общие сущностные признаки, являющиеся выражением сущности феномена образованного слоя обществ, а потому не зависящие от национальной и государственной принадлежности, мы в то же время не можем не признать того факта, что российская интеллигенция представляет собой «нечто единственное в современной европейской культуре» [3. С. 27], «совсем особое, лишь в России существующее духовно-социальное образование», не имеющее аналогов на Западе [4. С. 57].

Западный интеллектуал в связке интеллектуальное - этическое сосредоточивается прежде всего на интеллектуальном начале, рассматривая нравственные качества как необходимый инструмент; не случайно среди нравственных качеств ведущее место занимает «интеллектуальная честность». Российский интеллигент осознает себя прежде всего носителем духовности и нравственности, при этом владение знанием рассматривается как подтверждение собственной компетентности в реализации миссии хранителя и спасителя всеобщих интересов народа. Интеллигенция, как правило, характеризуется не уровнем знания, а уровнем сознания и целым рядом чисто внутренних эти-. ческих признаков.

Подобное смещение ориентации российской интеллигенции в сторону абсолютизации нравственно-этической составляющей в ее характеристике как образованного слоя является результатом тех внутренних материальных и духовных условий, в которых совершалось развитие русской культуры.

Русская культура представляет собой результат взаимодействия собственных генетических начал, своеобразие которых традиционно раскрывается через призму уникальности истории, географического положения

и этнического состава, а также разнообразных культурно-исторических типов, многократно трансформируемых и внедряемых извне, но сохраняющих свою обособленность. При этом одни исследователи определяют характер подобных трансформаций как евразийский, поскольку в российскую действительность на протяжении всей ее истории внедрялся прежде всего Западный и Восточный опыт, что нашло отражение в определении России как гибрида, имеющего европейскую голову на азиатском туловище (Г.В. Плеханов). Другие считают, что для России не менее существенную роль играли отношения «Юг - Север», поскольку русские смешивались прежде всего с финно-угорскими народами, вместе с которыми, по легенде, они призывали братьев Рюрика, Синеуса и Трувора. С Юга из Византии пришла духовная культура, европейская религия христианства, связавшая тесными узами Русь с Западной Европой (Д.С. Лихачев).

Но, как подчеркивал Д.С. Лихачев, вопрос о цивилизационной идентичности России - это не только и не столько вопрос об ее ассимиляции с культурами других стран и о мере их значимости. Это вопрос о праве России быть непохожей на них, о праве российского образованного слоя иметь «собственное призвание, судьбу и традицию» [5. С. 6].

Сочетание различных типов цивилизаций в одном организме российской культуры воплотилось в русской действительности в двух противоположных направлениях: стремлении организовать жизнь на новый более прогрессивный лад и желании оградить традиционные формы национальной жизни от иностранного влияния. Этот уникальный в общеевропейском масштабе «болезненный процесс национально-исторического самонахождения и раздумья» (Флоренский) вылился в психологически мучительный поиск оптимального способа социального и культурного развития нации, что и привело к становлению интеллигенции как особенного духовно-социального образования.

Если западной образованной части общества, сформировавшейся в Европе на основе культуры античного мира и европейской традиции, были чужды мудреные вопросы о смысле своего существования [6. С. 5], то в России, не прошедшей стадию модернизации, не ставшей обществом городской промышленной цивилизации с его экономическими и правовыми институтами, с его «расщеплением» на самостоятельных индивидов - свободных граждан [7. С. 138], образованный слой выделялся на основе способности выражать общественную потребность в модернизации общества, т.е. не на основе классовой принадлежности, а вокруг национальной идеи модернизации общества [8. С. 199].

Особенность становления российской интеллигенции состояла и в том, что сами попытки преодоления сложившихся устойчивых форм жизни предпринимались, как правило, тогда, когда «надобность в этом становилась более чем настоятельной» [9. С. 80], поскольку Россия постоянно запаздывала и отставала в политическом и социальном бытии от других стран. В этих условиях вопрос о вхождении страны в мировую цивилизацию приобретал значение вопроса о прогрессивном развитии как таковом; что изначально предполагало

привнесение элементов искусственного форсирования в процесс формирования образованного слоя. Массовое «производство» государственных деятелей, военных, строителей, моряков и рабочего люда, т.е. всех тех, кто должен был осуществлять привитие передовых идей и опыта на российское древо культуры, восходит к периоду царствования Петра I.

Первоначально основным субъектом образования мыслилось дворянство, однако в силу своего привилегированного общественного положения именно эта социальная группа была заинтересована в нем в наименьшей степени. Чтобы сделать учение более привлекательным, в 1706 г. были установлены стипендии, увеличивающиеся по мере перехода в высший класс. Однако дворянство продолжало игнорировать гимназии, предпочитая им кадетские корпуса, частные пансионаты и домашних учителей, вплоть до указа Александра I от 1809 г. «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках для производства в коллежские асессоры и статские советники», предусматривающего сдачу экзаменов для получения соответствующего чина. Но поскольку дворяне предназначались для самого престижного занятия - военной службы, постольку в 1775 г. при Московском университете была учреждена наряду с дворянской и разночинная гимназия, которая не предусматривала какой-либо специальной социальной принадлежности для своих учеников. Образование могли получить ремесленники, купцы, солдатские дети, отцы которых, уходя на службу в армию, освобождались от крепостной зависимости, т.к. считалось, что, получив оружие, они получают и честь. Многочисленную категорию образованных людей составляли дети священников, не унаследовавшие приходы своих отцов в силу многодетности семей. Так начинает складываться новая обширная социальная группа - разночинцев, выбившихся в люди благодаря полученному образованию. Разночинцы в большей степени предназначались для занятий по ученой части: педагогической, медицинской, юридической. Эта группа и представляла собой, по определению Ю.М. Лотмана, ту среду, тот раствор, из которого выпадали «кристаллы интеллигенции» [10].

Таким образом, если западные интеллектуалы рекрутировались преимущественно из представителей «третьего сословия», выделявшихся на основе классовой принадлежности, то слой российской интеллигенции изначально складывался как маргинальный по своему составу. К нему принадлежала немногочисленная, но занимавшая главенствующее место (вплоть до 40-х гг. XIX в.) дворянская интеллигенция и превосходящая по численности интеллигенция из недворянских, непривилегированных слоев общества - разночинная интеллигенция, внутри которой существовали статусные различия, т.к. она формировалась из различных слоев общества.

Объединяющим началом выступали не общие классовые интересы, а высокая степень образованности. Подобная социальная неоднородность способствовала тому, что сущность интеллигенции оказалась малодоступной пониманию с позиций классической социологии. Подчеркивая это, К. Манхейм вводит для

ее обозначения термин «относительно свободно парящая интеллигенция». Но по причине той же социальной неоднородности, указывает Манхейм, интеллигенция изначально объединяла в себе все импульсы, заполняющие социальную сферу, что, собственно, и давало ей право претендовать на выражение интересов всего общества. «Интеллектуальная мотивация» при этом тем многообразнее, чем больше число классов и социальных слоев, из которых рекрутируются различные группы интеллигенции. Многообразие же «интеллектуальной мотивации» ведет, в свою очередь, к увеличению многообразия и противоречивости сферы образования, их объединяющей.

Подобная зависимость, по мнению Манхейма, приводит к многообразным типам поведения интеллигентов, среди которых он выделяет два основных. В одном случае интеллигенты, руководствуясь свободным выбором, решали примкнуть к какому-то из различных борющихся классов; в другом - предпринимали попытку понять собственную природу, определить собственную миссию, которая состоит в том, чтобы выражать духовные интересы целого - общества [11, 12].

Представителей российской интеллигенции мы действительно встречаем в рядах террористов-народников, эсеров, большевиков и в рядах сторонников самодержавия и православия. Но подобная «широта» мировоззренческого поведения российской интеллигенции объясняется не только социальными особенностями формирования нового социального слоя, на что указывал К. Манхейм и что свойственно образованному слою любого общества в условиях классового разделения. Причиной мировоззренческого многообразия российской интеллигенции явилось и то, что образование имело различную нравственную ориентацию среди различных социальных групп и классов, образующих интеллигенцию. Если смысл образования дворянина сводился к маркировке членов привилегированной группы, ориентированной на принцип кодекса чести (храбрость, честь, достоинство), то для разночинцев смысл образования состоял в том, чтобы суметь себя прокормить, поэтому в качестве ориентиров выступали слава, богатство и чины.

Нельзя не учитывать и того, что обращенность к опыту цивилизованных стран в России не ограничивалась наличностями научно-просветительского толка, а являлась по преимуществу ценностно-нормативным, духовным. На эту особенность указывал Д.С. Лихачев, подчеркивая, что помимо идей просвещения в Россию пришли и научные идеи, и основанное на них критическое, систематическое мышление, и философские системы, что способствовало соединению университетских знаний со свободным мышлением и свободным мировоззренческим поведением [5]. Но воспринятые идеи являлись не результатом деятельности индивидуального сознания, а представляли собой неосознанно и автоматически воспринятые установки, свойственные в целом той или иной эпохе и социальной группе. Эти заимствованные мотивы и модели поведения, основанные на рационально построенных и логически осмысленных идеологических системах, дополнялись представлениями и верованиями, традициями, ценностными усганов-

ками, имплицитно содержащимися в сознании тех социальных слоев, из которых рекрутировался образованный слой российского общества.

Поэтому развитие самосознания российского интеллигента как свободной и суверенной личности формировалось под воздействием противоречивых, порой взаимоисключающих друг друга потоков: заимствованных и традиционной идеологии, кодекса чести и «кодекса» выгоды, психологии индивидуализма и коллективизма, взаимодействие которых и предопределило сложный и противоречивый облик российского интеллигента, мечущегося от одной позиции к другой и из одного лагеря в другой. А потому представляющего собой, по определению Д.Н. Овсянико-Куликовского, величину постоянно созидаемую, стремящуюся к самоопределению, к уяснению своего пути, к выходу из состояния брожения [13. С. 25].

Поскольку образованный слой российского общества, формируясь как социальный слой, не имел четкого и определенного социального статуса, постольку его определение дополняется, а в определенные моменты замещается специфическим интеллектуально-этическим содержанием. Не случайно в России главенствующее место занимала не техническая интеллигенция, ориентированная, в первую очередь, на реализацию утилитарных (земных), злободневных интересов, оставляя представления о высших идеалах религии и церкви, а гуманитарная интеллигенция, стремящаяся сама решать проблемы истины, справед ливости, общественных идеалов и отвергающая монопольное право церкви давать ответы на подобные вопросы.

На изначальную сопряженность социологического подхода к «интеллигенции» с определенным этическим смыслом указывает С.О. Шмидт, апеллируя к мнению В.А. Жуковского, определяющего интеллигента как человека с европейской образованностью и нравственным поведением. Акцент на интеллигенцию как носителя общечеловеческих ценностей преобладает и в статьях философов и общественных деятелей начала XX в. Так, H.A. Бердяев рассматривал интеллигенцию как духовную элиту общества, как совокупность духовно-избранных людей [4], Г.Г. Шпет определял интеллигенцию как аристократию таланта и творчества [14]. В целом в качестве главной характеристики российской интеллигенции выделялись культурно-личностные признаки: мировоззренческие, религиозно-духовные, этико-психологические.

Что касается ее социального статуса, то, по разным версиям, к интеллигенции относили либо людей, достигших высокого уровня умственного развития и определенных знаний, но не образующих никакой социальной группы и не относящихся ни к какому классу (Н.А. Бердяев, Р.В. Иванов-Разумник, Г.Г. Шпет), либо интеллигенция рассматривалась в качестве составной части определенного класса. Чаще всего таким классом оказывается либо мелкая буржуазия, либо пролетариат. Интеллигенты - это «пролетарии умственного труда» (A.B. Луначарский). Подобных взглядов придерживались H.A. Добролюбов и Д.И. Писарев.

Таким образом, под интеллигенцией в России начала XX в. понималось нечто большее, чем образо-

ванный слой общества: интеллигенция определялась не только как особая общественная группа, профессионально занимающаяся квалифицированным умственным трудом и отличающаяся владением специальными знаниями, индивидуальными способностями, личными убеждениями и свободой их проявлений, но и как духовная элита общества.

Следует отметить, что уже в этот период намечается тенденция разведения интеллектуальной и нравственной составляющих в определении образованного слоя. Ряд исследователей указывали на то, что к интеллигенции могут быть отнесены не все специалисты, а могут принадлежать люди, вообще не занимающиеся умственным трудом, но характеризующиеся яркой индивидуальностью и широтой мировоззрения. Участники дискуссии об интеллигенции в начале XX в., независимо от того, ругали ли ее за безответственность, самомнение, профессиональную недобросовестность или возводили в ранг нравственного эталона, практически исключали из числа интеллигентов тех, кто отказывался от идеи социального изменения мира, будь то идеалы социалистического или абстрактно-культурного просвещения народа. Так, Иванов-Разумник считал, что «к интеллигенции не принадлежат самые разнообразные “культурные люди" и “умственные работники”, начиная с какого-нибудь конторщика, проходя через профессора и академика... и кончая каким-нибудь первым министром - если все они не обладают основными эти-ко-социологическими запросами. Наоборот, к интеллигенции могут принадлежать и физические и умственные рабочие, и “культурные” и “некультурные” (в вышеуказанном смысле) люди, и ученые профессора, и полуграмотные рабочие, если все они удовлетворяют некоторому социально-этическому критерию» [15. С. 146]. По его мнению, «интеллигенция есть этически - антимещан-ская, социологически - внесословная, внеклассовая, преемственная группа, характеризуемая творчеством новых форм и идеалов и активным проведением их в жизнь в направлении к физическому и умственному, общественному и личному освобождению личности» [15. С. 80]. Людей, отвечающих «социологической» части определения интеллигенции, но с отсутствием яркой индивидуальности, с «узким и плоским» мировоззрением, Иванов-Разумник относил к «мещанам».

Дальнейшее развитие тенденции разведения интеллектуальной и нравственной сущностей в определении интеллигенции прослеживается в советский период. Но теперь, в соответствии с марксистской парадигмой, интеллигенция рассматривалась с позиций выполняемых ею функций в общественном производстве, т.е. с позиций абсолютизации социально-экономических критериев. С.Я. Вольфсон в работе «Интеллигенция как социально-экономическая категория» определял интеллигенцию как межклассовую группу, образуемую умственно-квалифицированными лицами, существующими путем продажи своей умственной (интеллектуальной) энергии [16. С. 9].

В последующие 30-50-е гг. интеллигенция рассматривалась как социальная прослойка, члены которой заняты умственным трудом. Считается, что автором идеи об интеллигенции как прослойке является

И.В. Сталин, который в 1936 г. в докладе «О проекте Конституции Союза ССР» объявил о том, что советский народ представляют в корне изменившиеся рабочий класс, класс крестьян и интеллигенция, расстояние между которыми постоянно сокращается, поскольку падают и стираются экономические и политические противоречия между ними. Так на свет появилась знаменитая трехчленная формула: социалистическое общество состоит из двух дружественных классов - рабочих и крестьян - и рекрутируемой из них прослойки - трудовой интеллигенции (синоним специалистов и служащих). Советские обществоведы подвели под «прослоечные» идеи мощный теоретический фундамент. Утверждалось, что интеллигенция приобретает черты особой социальной группы. Она близка к рабочему классу и колхозным специалистам, т.к. занята в производстве, базирующемся на общенародной (государственной) собственности, но не имеет особого места в общественном разделении труда и распределении материальных благ, выступающих основными классообразующими признаками [17]. С одной стороны, интеллигенцию лишали статуса самостоятельного класса, с другой - наделяли особыми качествами и особым местом в социальной структуре. Вместе с тем подчеркивалось ее идейное единство со всеми классами социалистического общества.

Таким образом, интеллигенция стала трактоваться в двух относительно самостоятельных значениях: социологическом и общегуманистическом. Но и во втором значении, в рамках которого интеллигенция рассматривалась как носитель и производитель знания, преобладал социально-экономический критерий. В целом интеллигенция определялась как общественная прослойка, состоящая из людей умственного труда, к которым были отнесены инженеры, техники и другие представители технического персонала, врачи, адвокаты, артисты, учителя и работники науки, большая часть служащих, т.е. интеллигенция фактически объединяла всех, не занятых физическим трудом.

Подобная трактовка интеллигенции в силу ее достаточно широкого определения в 60-е гг. была подвергнута критике. Внутри этой социальной группы стали выделяться многочисленные профессиональноориентированные подгруппы, например гуманитарная интеллигенция, творческая, техническая и т.д. Выделялись также различия между работниками, занятыми интеллектуальным трудом высокой квалификации, и канцелярскими работниками, чей труд не требовал больших интеллектуальных затрат и представлял в большинстве случаев вычленение из умственного труда, а потому был классифицирован B.C. Семеновым «трудом по обслуживанию». В то время как к интеллигенции, по его мнению, следовало относить только тех, кто имеет соответствующую образовательную и профессиональную подготовку и занимается подлинно умственным, интеллектуальным трудом, духовной деятельностью в ее истинном значении [18. С. 147].

Но подобное понимание, в целом, отражая реалии действительности, противоречило партийно-государственным документам, где интеллигенция по-прежне-

му рассматривалась как совокупность всех работников умственного труда. Для преодоления возникшего несоответствия М.Н. Руткевичем была предложена в определенном смысле компромиссная трактовка понятия интеллигенции в широком и узком смысле слова. В широком смысле слова интеллигенция в основном совпадала со служащими как слоем, характеризуемым с точки зрения социального положения. В более узком смысле интеллигенция объединяла специалистов, занятых умственным трудом [15].

Предпринимались попытки дать и другие трактовки интеллигенции. Так, О.И. Шкаратан, С.А. Кугель и ряд других исследователей, исходя из того, что между людьми умственного и физического труда в условиях социализма нет различий по отношению к собственности, являющейся основным классообразующим и социально дифференцирующим признаком, рассматривали интеллигенцию как внутриклассовый слой в рамках либо рабочего класса, либо крестьянства [19, 20].

Однако наиболее широкое распространение получило определение интеллигенции, данное М.Н. Руткевичем. Интеллигенция - это «большая социальная группа трудящихся, профессионально занятых умственным трудом высокой квалификации, требующим, как правило, для своего выполнения среднего специального или высшего образования» [17. С. 137].

Несмотря на отмечавшиеся исследователями недостатки этого определения, интеллигенция и в последующие годы в большинстве случаев характеризовалась как социальный слой, для которого квалифицированный умственный труд является основным видом профессиональной деятельности и главным источником существования, как социальная группа трудящихся, отличительная особенность которой заключается в том, что ее лица профессионально занимаются высококвалифицированным умственным трудом.

В 70-е годы основным признаком был объявлен характер труда, в связи с чем отечественные социологи предложили классифицировать интеллигенцию на специалистов и служащих-неспециалистов. При этом к специалистам относились и лица, занятые организаторским трудом. Интеллигенция по-прежнему рассматривалась как «промежуточный слой», т.е. фактически- «прослойка». Сохранялось и представление об интеллигенции как о социальной группе, не имеющей собственных интересов, а сознательно направляющей свою профессиональную и общественную деятельность на служение коренным интересам рабочего класса, руководствуясь при этом идеями марксизма-ленинизма.

Однако начиная с 80-х гг. социально-функциональная сторона жизнедеятельности интеллигенции стала активно дополняться культурно-личностной стороной. Интеллигенция - это «социальная группа, члены которой функционально заняты сложным умственным трудом и обладают общепризнанными развитыми культурно-нравственны-ми качествами» [21. С. 3]. Такая позиция не только сохраняется, но и активно разрабатывается сегодня. При этом в роли своеобразного ядра, призванного синтезировать мозаику интеллигентских специальностей, выступает совокупность нравственно-этических качеств, обозначающихся понятием «интеллигентность».

Причина оживления интереса к особой духовности, присущей интеллигенции, на наш взгляд, кроится в кардинальном изменении той среды обитания, где жила и действовала советская интеллигенция. Демократические реформы, с которыми она связывала воплощение идеи социального равенства, привели к резкому снижению уровня жизни бывшей советской интеллигенции, а как следствие, к падению ценности умственной деятельности в общественном сознании. Результатом этих изменений явилась не только утрата постсоветской интеллигенцией ее интеллектуальной, социально-экономической составляющей, но и утрата ее влияния как элиты общества, носителя культуры, защитника общечеловеческих ценностей. Становление гражданских свобод, правовых норм и прочих «демократических институтов», защиту1 и контроль за которыми взялось осуществлять государство при поддержке различного рода общественных комитетов и независимых экспертов, выбили почву из-под притязаний интеллигенции на то, чтобы быть единоличным носителем передового опыта и «правового», «гуманистического» сознания. В итоге идея служения обществу или служения представителям его передовой части - рабочему классу, как это было в советское время, все активнее вытесняется идеей «самопожертвования во имя блага и интересов Отечества» [22. С. 13].

Отдавая себе отчет в том, что проблема сущности и специфики современной российской интеллигенции может и должна быть поставлена в качестве самостоятельной научной проблемы, мы все же считаем возможным и необходимым разъяснить нашу позицию по данному вопросу, памятуя о том, что вопрос об интеллигенции - это по-прежнему вопрос о дальнейшем развитии России.

Признавая реальное существование особых духов-но-нравственных характеристик российской интеллигенции, мы в то же время считаем, что их включение в качестве основного критерия определения интеллигенции как слоя образованных людей приведет нас в тупик. И не столько потому, что нереально повышенный «проходной балл» в интеллигенты ведет к тому, что самой интеллигенции может оказаться меньше, чем ее исследователей, а потому что рассмотрение интеллигенции как социальной группы через призму выполнения ею в обществе объективно необходимых функций позволит преодолеть перенасыщенные эмоциями крайности в ее определении.

Мы руководствуемся тем, что выделение и понимание интеллигенции в качестве особого слоя образованных людей исторически детерминировано ее местом в общественном разделении труда, которое связано с умственным трудом. Особенность интеллигенции заключается в выполнении ею функций сложного умственного труда в различных сферах общественной жизни, поскольку, как утверждает Д.Н. Ов-сянико-Куликовский, там, где нет минимума образования, без которого нельзя быть хотя бы ничтожным участником в умственной жизни страны, интеллигенция кончается [6. С. 384]. Отсюда критерием ее определения как социальной категории является занимаемое ею место в системе общественного разделения

труда, которое характеризуется функциональной связью с умственным трудом.

Речь идет не о профессиональных, а о социальных различиях в обществе. Поскольку социально-экономической категорией, которая отражает сущностную сторону труда, обусловленную определенным общественным способом производства, является характер труда, постольку именно характером труда интеллигенция прежде всего и отличается от других общественных классов.

Рабочие и крестьяне, будучи связанными преимущественно с физическим трудом, непосредственно или опосредованно с помощью машины, автомата воздействуют на предмет труда и производят материальный продукт или услуги материального характера. Интеллигенция же функционально связана с качественно иным по содержанию и характеру трудом: с духовным производством, или со сложным умственным трудом в области обслуживания, или с деятельностью по научному, конструкторскому, технологическому, организационному, экономическому обеспечению материального производства, или является трудом по управлению различными сферами общественной жизни. С точки зрения такого подхода, интеллигенция -группа людей, занятых сложным умственным трудом, это то, что П.А. Сорокин называл «профессиональной работой интеллектуального характера». С выполнением именно этой функции связано место интеллигенции в общественном разделении труда.

Но подобное понимание вовсе не означает исключение нравственно-этических качеств из характеристики интеллигенции. Занятия, связанные с профессиональной работой интеллектуального характера, предполагают наличие людей, характеризующихся болезненной неспособностью принимать «готовые

ответы», общепринятые точки зрения, если они не устраняют антиномичности додуманного до логического предела вопроса, т.е. людей, характеризующихся «интеллектуальной честностью». Подобная позиция ведет к осознанию личной ответственности за последствия своих идей, слов, действий, ведет к формированию этики ответственности. Помимо интеллектуальной честности и ответственности, к интеллектуально-этическим качествам, на наш взгляд, следует отнести идеальную потребность познания, признающую безусловность приоритета истины; упорство и следование внутренним, а не внешним императивам в достижении и объяснении истины.

В заключение можно сделать вывод о том, что сущностные признаки российской интеллигенции тождественны сущности образованного слоя любого общества и состоят в обладании высокими интеллектуальными и интеллектуально-нравственными качествами. Однако содержание и соотношение этих качеств носят сугубо относительный, конкретно-исторический и конкретно-национальный характер, а потому неоднократно подвергались существенной корректировке на различных этапах развития российского общества. Многообразные концептуальные версии объяснений сущности интеллигенции в российском обществе в исторической ретроспективе в конечном итоге тяготели к двум основным подходам, сохраняющимся и сегодня: интеллигенция - это духовно-нравствен-ная элита общества, и интеллигенция - массовая со-циально-профессиональная группа (прослойка) общества, имеющая определенный и четкий социальный статус. Подобная полярность в определении интеллигенции делает его излишне эмоциональным и неоднозначным, а само проявление интеллигенции лишает статуса образованного слоя российского общества.

ЛИТЕРАТУРА

1. Милюков П.Н. Интеллигенция и историческая традиция // Вехи. Интеллигенция в России. 1909-1910. М., 1991. С. 97.

2. Pipea Richard. The Russian Revolution. Alfred A. Knopf, Pubfisher. N.Y., 1991.

3. Соколов A.B. Русский менталитет и русская интеллигенция // Образование и культура Северо-запада России. Вып. 6. СПб., 2001.

4. Бердяев H.A. Русская идея // Мыслители русского зарубежья. СПб., 1992.

5. Лихачев Д.С. О русской интеллигенции. Письмо в редакцию II Новый мир. 1993. № 2.

6. Овсянико-Кулыковский Д.Н. История русской интеллигенции // Овсянико-Куликовский Д.Н. Собр. соч.: В 9 т. Т. 7. СПб., 1909-1911.

7. Вехи. Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909-1910. М.: Молодая гвардия, 1991.

8. Хорос В. Драма интеллигенции II СССР: Демографический диагноз. М., 1990.

9. Козлова О.Н. Интеллигенция в российском обществе II Социально-политический журнал. 1995. № 1.

10. Лотман Ю. Интеллигент может ошибаться. Но за ошибки готов платить // Новая газета. 2002. № 2.

11. Mannheim К. The problem of intelligentsia. An inquiry into its past and present role II Essays on the Sociology of Culture. L., 1956.

12. Ideology and Utopia. L.; N.Y., 1936.

13. Овсянико-Куликовский Д.Н. Психология русской интеллигенции // Вехи. Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909-1910. М., 1991.

14. Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии // Шпет Г.Г Сочинения. М., 1990.

15. Иванов-Разумпик Р.В. Что такое интеллигенция. Берлин, 1920.

16. Вольфсон С.Я. Интеллигенция как социально-экономическая категория. М.; Л., 1926.

17. Руткевич М.Н. Интеллигенция как социальная группа и ее сближение с рабочим классом // Классы, социальные слои и группы в СССР / Под ред. Ц.А. Степаняна, В.А. Семенова. М.: Наука, 1968.

18. Семенов B.C. Об изменении интеллигенции и служащих в процессе строительства коммунизма II Социология в СССР. Т. 1. М., 1966.

19. Шкаратан О.И. Изменения в рабочем классе при переходе к коммунизму // Рабочий класс - ведущая сила строительства коммунизма. М., 1965.

20. Кугеяъ С.А. Закономерности изменения социальной структуры общества при переходе к коммунизму. М., 1963.

21. Осинский И. И. Интеллигенция: национальные и региональные проблемы // Интеллигенция в современном обществе: национальный и региональный аспекты: Мат-лы междунар. науч. конф. Улан-Удэ, 25-27 июня 1997 г. Ч. 1. Улан-Удэ, 1997.

22. Куманев В.А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции: Очерки. М., 1991.

http://psibook.com/sociology/intelligentsiya-kak-obrazovannyy-sloy-rossiyskogo-obschestva.html